Форум » Наше творчество » Палата № 666 (продолжение) » Ответить
Палата № 666 (продолжение)
Манула: когда невозможно молчать.
Ответов - 107, стр:
1 2 3 4 All
Sholah Werassa: Misery [666] пишет: Знаешь... На фоне твоих идей и мыслей, эти производственные дефекты не заметны в принципе. ДААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!! дадададададаа....
Dawn: kelo за "Город" я тебе вчера еще все сказала) но, Ману, Я что-то не поняла? Это в каком смысле порощаться????????
Kelo: Dawn пишет: Я что-то не поняла? Это в каком смысле порощаться???????? свит, я ж сказала в каком. от сайта тказалась. Лисхен: ты заставляешь, свит, меня плакать и смеяться! я прочла "Чужой город", только что, на работе, полтора часа свободного времени и я ушла с головой в чтение. Бля, ну переодетые мальчики меня убили!)))))))))))))))))))))))) я представила как изящная "девушка" по имени Вик въебала в хлебальник уроду за соседним столиком, такая ляпота!))))))))))) прелесть!!! да и вообще диалог вначале между тобой и обладательницей стильных ботфордов меня умилила!))) Вот это ты завернула историйку!))) Ну а наши посиделки в компании девочек вообще писк!))) С удовольствием познакомилась бы с такими девчонками в реале и попила бы с ними пиква, да и всего остального, что мы там употребляли!) А поиски метро!))))))))))))))))))))))) млядь!))))в натуре так и было бы, если б мы укушались до такой кондиции!)))) прежде естественно покурить, тут наши мысли сходятся как никогда! а уж потом поиски "извозчика"!))) но, то что случилось утром, это ж пиздец конечно:я звонила пьяная в дуплину подругеи спрашивала карту Ебурга!!)))))) суко, скорее всегоэто в моем стиле!)))))))))) Олень, мля!))))))))))))) а кто такой Олень??, действительно!!))))))))))))закусывать надо, стопудово!))))))))))))вот и познакомились!))))))))))))на 21 день совместного проживания!!))) расставаться всегда больно, особенно, если человек стал настолько близким, что кажется не сможешь дышать вдали от него..тут я загрустила вместе с тобой... полтора часа до поезда и час до самолета...что говорить...ничего не стомт..лишь молча курить у окна и стараться не думать о времени. ну и факс!!!))))) Ответь, тебе факс пришел! Да, нет, это тебе факс, да еще и на импортном языке!))что это? Малахова Ольга?? нет, это в ней вновь Лиса ожила: от предстоящей встречи хочется рыдать от счастья, всех подряд целовать и обнимать! Разве вы не знаете почему я такая сумашедшая в эту минуту, почему я плачу и смеюсь сквозь слезы?? Потому что моя Ману, мой Олень, мой финнский Бэмби прилетает, и ни когда-нибудь, а завтра(послезавтра, а может и уже сегодня) в 12.10! самолетом...какая к черту работа?? мысленно представляю встречу, хватаю лист бумаги и срочно пишу заяву на отпус без сохранения.....по...причине...по...по семейным обстоятелдьствам! Да, именно так: по семейный обстоятльствам, потому что ко мне едет моя сестра, моя любовь, моя половина!!! и плевать на работу, на груду документов на столе...Малахова вновь превращается в Лисхен и пусть катиться все к черту!!! Луна-луна!!)) я все тот же оборотень из человека в лису!))) боже, дайте мне успокоительного!!)) Маня, я тебя безумно люблю, столько радости опять ты мне дала!! "Город"- это действительно наша реальность.. это мы, мы живы, мы есть! Вот они мы!!! Мне очень понравился твой очередной шедевр! Первую часть я давно прочла, поэтому может о ней даже вскольтз не упоминула, но я ранее об этом тебе писала, ты ведь помнишь! Знакомство охуенное, может быть именно так все и произошло бы, будь это на самом деле! и записочки с желаниями на реке и ресторан с фкусной едой, кафе с круасанами...бля....это все мое... мое, родное!!))) все люблю на свете я!!))) ну ты понимаешь мое состояние, эйфория!! как хорошо что ты именно такой финал написала, я боялась что у тебя будет все иначе, ты мой любимый тру-готик!_)))) но ты прочла мои мысли, финал то что надо!))) и стопудово мы встретимся! БЕЗ ВАРИАНТОВ!))))))) спасибо любимая!!!!!!
Dawn: Kelo а ведь это счастье...
Манула: Dawn ты права, свит)) это реально счастье.
Liru: Манула пишет: ты права, свит)) это реально счастье. ППКС!
Leila Hell: прочитала..столько эмоций-их не описать..такие близкие слова..такие близкие вы..хотя я чудовищно и непростительно давно не появлялась тут..хочется жить не в этом идиотском мире,а в безумных гулянках,описанных тут..от жизненных постов хочется просто реветь и беспомощно хлопать глазами..я так завидую,что вам удается облечь свои мысли в чудесные слова и метко все объяснить другим..вы огромные умницы!:*
Манула: Автор: Manula Название: «Когда ты вернешься» Warning: грамматические ошибки. Он приехал в пятницу. Да, именно так. Была пятница. Хмурая и сырая. Странно, каждый раз, когда он приезжал, тучи с распухшими от влаги брюхами цеплялись за шпиль ратуши и, из их распоротых внутренностей извергался дождь. Как всегда предупредил письмом с посыльным. Две страницы, исписанные мелким неразборчивым почерком. Витиеватые выражения достойные придворного повесы и глупые ошибки невнимательной послушницы монастырской школы. Две страницы ничего не значащих мелочей и в конце пара строк: Я приеду… Была пятница. Хорошая пятница, потому что шел дождь. Хозяин дома торопливо вытер руки о полотенце и выглянул в круглое окно кухни. Из него хорошо просматривалась дорога к его дому. В печке важно пыхтел котелок – жаркое с картошкой, сладким перцем и горошком. На столе под салфеткой свежий белый хлеб и несколько ломтиков скорчившихся подсохших ржаного. Гость любит черствый хлеб. Капельки воды играли на боках пузатых яблок, свежая зелень вплетала свой аромат в душистые волны исходящие из горшочка. Стаканы, тарелки, приборы. Кувшинчик с вином и чайник на огне. Все готово. Он как всегда опоздал. Над дверью уже горела лампа, когда на дороге появился одинокий всадник на черном жеребце. - Ваша охрана – кучка слабоумных крестьян! – с порога заявил гость, скидывая мокрый плащ. Хозяин усмехнулся, раскидывая мокрую одежду у камина. - Чем она тебе не угодила? - Переворошили все мои сумки. Не могу понять, что они там хотели увидеть – раздраженно фыркнул гость, подставляя озябшие ладони ласковому теплу огня. И тут же забыв о назойливости городской стражи, он повернулся к хозяину и, широко улыбнувшись, объявил – Ну вот! Я приехал. Собственно, это событие и не нуждалось в подтверждении. Когда он приезжал, дом, окруженный большим заросшим садом, сразу же наполнялся движением и беспрерывной болтовней. - Да. Хорошо, что ты, наконец, приехал – отозвался хозяин, обнимая своего друга – Кажется, сто лет не виделись! - Есть хочу! – капризно скривил губы гость. - Да уж! Судя по твоему виду, ты не л с тех пор как в последний раз был у меня! – оглядев его, отозвался хозяин – Пошли… Чистое полотенце и сухая одежда. Кувшин с горячей водой и мыло. Пока мужчина собирал на стол, его друг успел обтереть своего коня, налить ему свежей воды. Поглаживая черную гриву, он улыбнулся, когда горячий воздух лошадиного дыхания обдал узкую ладонь, на которой лежал кусочек сахара. - Все. Отдыхай, дружище… - Алекси! – позвал хозяин. - Иду! Пузатая луна примостилась на краю облака и, с любопытством дворового мальчишки, уставилась в круглое окно кухни. Откинувшись на стену и вытянув ноги, гость курил трубку. Разлив по чашкам горячий чай, хозяин сел напротив. На столе лежал кисет из черной кожи, Алекси привез отличный табак! Алекси. Высокий, худощавый, рядом со своим другом, который был покрепче и пошире в плечах, казался подростком. Длинные витые локоны до плеч цвета молодого ореха, вздернутый нос и глаза на пол лица, с длинными пушистыми ресницами. - Девчонка девчонкой! – посмеивался над ним друг. Алекси и не думал обижаться, наоборот томно вздыхал, надувал губки и невинно хлопал ресницами. Они уже не помнили, сколько лет знакомы, кажется, они друг у друга были всю жизнь. Да и зачем вообще тратить время на подсчеты? Календарь их встреч – вот единственное что важно. Долгие месяцы скитаний по свету и ожиданий у камина в теплом кресле. Они встретятся, и это единственное что важно. - Что-то ты сегодня подозрительно тихий… - пристальный взгляд темно-карих глаз скользит по застывшему в кольцах дыма профилю. Как будто вынырнув из дебрей своих мыслей, Алекси пожал плечами: - Разве? По-моему, ничего странного… Просто чертовски устал… Потер глаза и потянулся. - Постель готова. Ты знаешь, куда идти… Мне нужно убрать со стола. - Угу… - кивнул гость и побрел к лестнице. Тихий скрип ступеней отмеряет каждый шаг. Хозяин недовольно покачал головой. Алекси всегда был худым, но сейчас он уже откровенно тощий. Решительно нахмурив брови и тряхнув темной длинной челкой, пробормотал сидевшему на подоконнике черно-белому коту: - Нужно это доходягу откормить. Пока опять не сбежал… В спальне тепло. Протоплена с вечера. Алекси очень любит тепло. В не задернутых шторах запутался серебристо-голубой туман, бесстыдница луна ласкает своими лучами обнаженное тело на кровати. Решительно задернув шторы, хозяин хмурится еще сильнее. В бледном свете существо в постели кажется куклой. Такой хрупкой и почти неживой. Осторожно присев на край кровати, он поправил сползающее одеяло. Алекси улыбнулся, не открывая глаз, когда рука его друга осторожно коснулась растрепанных каштановых кудрей. - Алмэ, ты так вздыхаешь, как будто на мои похороны пришел – усмехнулся Алекси. - Еще немного и до этого дойдет – буркнул хозяин – Ты на кого похож стал?! - Что? Не нравлюсь уже? – ехидно поинтересовался гость, приподнимаясь на локте. Во взгляде больших глаз не было злобы или раздражения, но друг все же опешил на мгновение, хлопая глазами. - Да… То есть нет… Черт! Да что ты какую-то чушь спрашиваешь?! – возмутился он. Алекси снова устроился на подушку и, сжав горячую ладонь сидящего рядом мужчины, сказал: - Может тогда, придумаешь, как заставить меня замолчать? Однажды сжимая в объятиях это хрупкое существо, Алмэ сказал, что расставаться с каждым разом становится тяжелее. Что мешает Алекси остаться? Тот ничего не ответил, лежа спиной к другу, он взял его руку. Поцеловал и прижал к груди, как ребенок прижимает к себе любимую игрушку. Все просто. Не смогли бы они жить вместе. И дело совсем не в том, как на это смотрели бы соседи. Просто они привыкли жить, так как живут. Они всегда вместе… только на расстоянии. Пусть все будет, так как есть. Открыв глаза, Алмэ заслонился рукой от яркого света. По утра спальня утопала в утреннем свете солнца. Летом оно нещадно палило с самого утра, выгоняя хозяина из постели. Зато по вечерам, в самые жаркие дни, в спальне всегда было прохладно. Это стоило утреннего бесчинства света. Откинув одеяло, Алмэ сел на постели, взъерошив густую черную шевелюру. Алекси всегда просыпался раньше. Даже если ночью его мучила бессонница. Когда ему случалось задержаться на пару недель, Алмэ каждый вечер колдовал на кухне, заваривая своему гостю, разные травы и ароматные чаи, чтобы друг не метался по постели почти до рассвета. Вчера Алеси заснул на удивление быстро, видимо сказался холодный дождь и усталость дороги. Первое время, когда гость просыпался, первым делом он будил своего друга и не важно, сколько было времени. Алмэ ворчал, поднимался с постели, просыпаясь только после чашки крепкого кофе. Это была традиция. Потом Алекси это надоело и теперь, соскочив ни свет, ни заря, летом он просто сидел на крыльце, а зимой топил печь на кухне и ждал, когда лестница скрипнет шагами хозяина дома. Собрав волосы в хвост, Альме умылся и, одевшись, сгустился вниз. По дому разносились какие-то странные звуки, как будто из комнаты в комнату бегал табун пони. Остановившись в дверях кухни, он прислушался и, поняв, что топот приближается к нему, сложил руки на груди и нахмурился в притворном недовольстве. Из комнаты, чуть не сбив его с ног, выскочил Алекси, за ним следом огромный черно-белый кот. Наткнувшись на друга, Алекси, улыбнулся и, помахав ему, с совершенно невинным видом сказал: - Привет! Прости… Мы тебя разбудили? Кот подпрыгнул и, выдрав из рук парня веревку с привязанным к концу куском лисьего хвоста, умчался в сад с добычей в зубах. Алмэ проводил взглядом довольную зверюгу и ответил: - Разбудили? Нет, что вы! Я привык, когда у меня по дому бегает парочка слонов. Что такого? Разве это может меня разбудить? Алекси хихикнул и, видя, что опасности для жизни нет, прошествовал в кухню. - Сколько можно спать? Я чуть с тоски не помер! – объявил гость, разливая по чашкам кипяток. Кажется, у них появилась новая традиция. После обеда Алмэ нужно было наведаться в город. Оседлав лошадей, они вдвоем отправились в Арфалес. Алекси не любил его, называя огромным мертвым муравейником, но не мог отказать себе в удовольствии покрасоваться на улицах большого города. Что не говори, а показать ему было что. Высокий, стройный, гибкий как леопард, изящный как дорогое украшение, молодой мужчина в черном, всегда привлекал к себе внимание. Алмэ усмехался, видя как девицы останавливались, чтобы бесстыдно поглазеть на этого нахального самодовольного ангела. Этим безгрешным созданием Алекси был только внешне, и едва ощутимый аромат порочности, исходивший от него, еще больше распалял воображение и любопытство. Ангел очаровательно улыбался, хлопал длинными ресницами и зачаровывал бархатным голосом… Алмэ часто ловил себя на мысли, что испытывает невероятное удовлетворение от осознания того, что все это принадлежит ему. Ведь не смотря на свою не по-ангельски ветреную натуру, только его одного Алекси любил по-настоящему. Чтобы не случилось. Остановившись у большой лавки, Алмэ спешился. - Зайдешь? – Алекси окинул взглядом вывеску, это была антикварная лавка. - Хочешь купить себе пару новых ножей? – с легкой усмешкой бросил он, спрыгивая на землю. Он хорошо знал страсть своего друга к старинному оружию. Алмэ часами мог просиживать в одной из комнат на втором этаже, которая была ему и кабинетом и оружейной, разглядывая свое новее приобретение. Причудливая вязь росписи рукояти и ковка клинка могли рассказать ему историю целого государства. Алекси в этом ничего не понимал, в оружие он ценил легкость и удобство, все остальное было ему чуждо. Своему другу он привез в подарок два великолепных кинжала, работы берилльских мастеров. Этим игрушкам цены не было, но для Алекси они представляли только одну ценность – радость, которую подарок доставит Алмэ. Пришлось потрудиться, что спрятать их, окружная стража обязательно захотела бы реквизировать один из кинжалов в виде пошлины. У Алекси не было грамоты с тремя печатями Хранителей, чтобы беспрепятственно ввозить в столицу такие древности. - Нет, для меня там нет ничего интересного – не без гордости ответил Алмэ. Его коллекции позавидовал бы любой оружейник Арфалеса и его окрестностей – Хочу кое-что продать – сказал он, похлопав по большой кожаной сумке. - Ну, пошли – согласился его друг. Толкнув дверь лавки, Алмэ громко позвал: - Эй, Шед! Тащи сюда свои старые кости! Из невидимой двери за прилавком, как черт из табакерки, тут же выскочил сухонький старичок беспрерывно потирающий тонкие ручки, больше похожие на кисти скелета обтянутые остатками кожи. - Алмэ! Ах ты, молодой паршивец! – воскликнул старикашка, всплеснув костями – Совсем забыл меня! Алекси улыбнулся и с интересом уставился на старика, как будто он был одним из раритетов, продающихся в этой лавке. Алмэ положил на прилавок сумку и, расстегнув ремни, извлек из нее что-то завернутое в бархатную шаль. Старик тут же выпрямил круглую как колесо спину и стал выше ростом. Осторожно, как ребенка, взяв в руки сверток, он распаковал его. Это была книга в новом кожаном переплете, со сверкающим начищенной медью замочком, крепежами и уголками. - Так-так-так… - пробормотал себе под нос хозяин лавки. - Один парень нашел ее в Развалинах Арчи, там, где была Сторожевая башня. - Интересно-интересно… - тем же тоном пробубнил антиквар – Эпоха владычества… - Угу – подтвердил Алмэ – И Девяти Взятых. Старик сладко улыбнулся. Все-таки он имел дело не с посредственным грабителем Катакомб. Алмэ мог дать фору любому антиквару. И не только. - Она была в плачевном состоянии. Пришлось ее переплести, заменить кое, какие детали, но это совсем не заметно, я подобрал металл, так что никто даже не заподозрит, что они не родные. Много времени ушло на то чтобы сохранить пергамент, он был совсем плох. Солдаты не умеют обращаться с книгами… - Да, мой милый мальчик, это тебе не летописцы Черного отряда. Алекси хмыкнул и, засунув руки за ремень, принялся со скучающим видом изучать убранство лавки. Старик бросил на незнакомца подозрительный взгляд и хотел, что-то сказать, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд Алмэ, тут же закрыл рот и вернулся к книге, лежавшей на прилавке. - И так, мальчик мой, сколько ты хочешь за этот… ээээ… - Ты хотел сказать за этот великолепный образец эпохи Владычества? Я правильно понял? - Нда… Да, именно так я и хотел сказать. - Ты знаешь, что я не вымогатель, Шед. Мои цены справедливы, - Хм, то же самое говорит наша городская Стража – мерзенько хихикнув, вставил старик. Алмэ тоже улыбнулся и продолжил: - Я потратил много времени, Шед. - Хорошо-хорошо! – старик поднял руки и, возведя глаза к небу, начал – Шед тоже справедлив! Никто не может упрекнуть Шеда в скупости, а у кого повернется язык так нагло солгать… - Пусть вороны выклюют ему глаза – закончил давно знакомую песню Алмэ – Шед, я тороплюсь. У меня гость… Гость тем временем все так же безучастно взирал на мечи развешанные, на противоположной стене. Когда старик назвал цену, Алмэ рассмеялся ему в лицо и положил руку на книгу, собираясь ее забрать. Старик встрепенулся и вцепившись в нее, быстро добавил сверху еще несколько монет. Через несколько минут, договоренность была достигнута. Алекси усмехнулся, видя веселых чертиков пляшущих в черных глазах друга. Это могло значить только одно – торг обязательно завершиться в его пользу. Закинув сумку на плечо, Алмэ остановился уже у самой двери: - Шед! Совсем забыл. Ты не заметил, что книга закрыта? Старик, не выпускающий книгу из рук в душе довольный, что смог все же обставить этого молодого пройдоху, вдруг замер, почуяв в тоне Алмэ какой-то подвох. И правда, книга была закрыта на два замочка. Алмэ порылся в кармане и извлек из него изящный резной ключик. Покрутив его в руке, он вздохнул: - Разве я не сказал, что ключ продается отдельно? Старик вперил в парня пронзительные серые глазки. Заметив проблески сомнения во взгляде Шеда, Алмэ ласково добавил: - Не забывай, что я ее реставрировал… - И что же с того, мальчик мой? – полюбопытствовал старик. - Всего лишь, то, что если ты попытаешься взломать замок, сработает ловушка. Оп! И ты заплатил хорошие деньги за кусок кожи, правда, с очень красивой отделкой. Книга будет бесполезна. - Как бесполезна? – проскрипел старик, сильнее прижав к груди свой трофей. Почему, сам не мог объяснить, но его беспокоил не Алмэ, а его молчаливый друг. Не замечая этого, Алмэ широко улыбнулся и доверительным тоном сообщил: - Уксус, Шед, уксус. Старик насупился и в сердцах проклял тот день, когда порог его лавки переступил этот молодой нахал. Неизвестно, действительно ли Алмэ вставил в книгу эту ловушку, он вполне способен на такое, но проверять это на деле старику не хотелось. Не для того он отвалил Алмэ столько денег! - Храни тебя Вита! – взвизгнул Шед, бросая на прилавок монеты, которые Алмэ потребовал за ключ. - И тебе того же, Шед – отозвался мужчина, сгребая золото. Глядя на двух мужчину за окном своей лавки, Шед с тоской подумал, что скоро Алмэ пустит его по миру. Но это, конечно же, было не правдой, по этому очень скоро старик забыл о молодом проходимце и его подозрительном друге. Ведя лошадей под уздцы, друзья смеялись. - Алмэ, да ты просто мастер! – Алекси расхохотался, вспоминая лицо старика. - Приятно услышать такую похвалу от знатока – улыбнулся его друг и добавил – Солдаты Отряда в этом толк знают. Алекси не ответил, скромно пожав плечами. Они шли по улице, глазея по сторонам и болтая о пустяках. О вчерашнем дожде напоминали только промытые улицы, на пару дней избавившиеся от вечной городской пыли и редкие проблески воды в сточных каналах по краям дорог. - Может быть, заедем перекусить? – предложил Алмэ. - Отличная идея! Я бы сейчас коня съел! Не беспокойся, дорогой мой, к тебе это не относиться – ласково потрепав за челку своего жеребца, улыбнулся Алекси – Лучше мы его съедим… - добавил он заговорщическим тоном и уставился на Алмэ. - Умрешь от обжорства, доходяга! – парировал друг – Идем. Здесь рядом есть отличное место, коня обещать не могу, но вот шпигованная телятина точно есть… Телятина действительно была и была великолепна. Сидя на открытой террасе у таверны, мужчины пили вино и курили, глядя на прохожих, жмурясь как довольные, сытые коты на солнце. - Ты погляжу, часто здесь бываешь? – спросил Алекси, оглядывая окрестности и вспоминая прием, казанный им самим хозяином. - Да. Отличное местечко… - сонно пробубнил в ответ Алмэ. И вдруг… Его сонливость как рукой сняло. Из лавки наискосок от таверны, вышла невысокая хрупкая девушка. Поправив передничек, она оглядела улицу. Заметив Алмэ, девушка на мгновение растерялась. Покраснев, она бросила быстрый взгляд на спутника мужчины, вызвавшего на ее щеках такой очаровательный румянец. Нерешительно кивнув, она быстро отвернулась, принявшись передвигать кадки с цветами, стоявшие у входа в лавку. Алмэ не видел, как за этой сценой наблюдал его друг. - Даааааа… - услышав голос Алекси, Алмэ как будто очнулся от какого-то оцепенения и быстро обернулся на голос. Его друг с интересом рассматривал герб на двери, проезжавшей по улице кареты. Десять миль до дома Алмэ они проехали молча. Алекси всегда хорошо умел скрывать свои чувства. Порой даже близкие люди, не могли понять, о чем он действительно думает и что чувствует. Но сегодня он даже не пытался скрыть свое пренебрежительно равнодушное настроение. Напоив лошадей, он заявил, что устал, этот город нагоняет на него тоску и, устроившись на большом подоконнике в гостиной, уставился в окно. Подоконник был широкий, такой, что на нем с легкостью мог поместиться и не такой тощий как Алекси. Там всегда лежал мягкий плед и подушка. Пожав плечами, Алмэ ушел в кухню. Если Алекси хочет побыть один, пусть так и будет. К вечеру все небо снова затянули серые, лохматые тучи пошел дождь. Тяжелый и монотонный. Тучи рвались яростными разрядами молний, как будто кто-то наверху вознамерился сжечь мир, погрязший в грехах. Молнии трещали, впиваясь в землю и через мгновение, отдаваясь громовыми раскатами, которые сотрясали небеса. Алмэ зажег лампу в гостиной. Алекси все так же лежал на подоконнике, глядя в окно. Тяжелая недосказанность, как будто поделила уютную комнату пополам. Алмэ чувствовал, что должен нарушить молчание первым. Но уже второй час он не мог найти слов. В камине потрескивал дрова, за окном рвались тучи, в комнате молчали два человека. - Ты обещал, что останешься… Слова повисли в воздухе, как будто не решаясь, приблизится к лениво развалившейся на подоконнике фигуре. Алекси молча курил, глядя в окно, словно все происходящее в комнате его не касалось. Алмэ вздохнул: - Ты обещал подумать о том, чтобы остаться… - Это уже ближе к истине – невозмутимо заметил парень, и вдруг резко повернувшись к другу, сел, опустив ноги на пол. Внимательно глядя в лицо Алмэ, он спросил: - А ты, друг, решил жениться? Этот вопрос застал Алмэ врасплох, разговор ведь был совсем о другом. Замешательств в несколько секунд и он ответил холодным вежливым тоном: - Даже если и так, при… - И зачем же тебе я? – бесцеремонно прервал его Алекси. Такой простой вопрос, на который он вряд ли когда-нибудь получит ответ. Он никогда не сомневался в том, что Алмэ к нему испытывает, и дело даже не в предательской дрожи обнимающих его рук… Дело совсем в другом. В том, чтобы не случилось, Алекси всегда мог приехать в этот дом, где его ждут. Раненный, больной, главное было добраться до двери, и из последних сил улыбнувшись, прошептать: «Я приехал…». Всегда было так. Одна человеческая жизнь может вместить в себя так много. Огромный мир, усталость спутанного клубка дорог, нервных ветров безлистой весны и безразличие ослепительно сверкающих горных перевалов… Одна жизнь. Теплое кресло, уютный дом, огонь в камине и большой черно-белый кот, высматривающий из окна кухни одинокую фигуру на дороге… Каждому свое. Алмэ часто заводил разговор о том, что Алекси пора перестать мотаться по свету. Здесь, рядом с надежным и рассудительным другом, этот так и не повзрослевший мальчишка будет в безопасности. Сколько можно переживать за него?! Когда у Алекси не хватало сил спорить, он обещал, что обязательно подумает об это предложении. Обязательно. Только не сейчас… И запустив тонкие пальцы в роскошную черную гриву Алмэ засыпал, чтобы уехать с рассветом, оставив пару длинных вьющихся волос на подушке и обещание, когда-нибудь остановиться. Глядя в это бледное лицо в обрамлении растрепанных каштановых кудрей, Алмэ охватила паника. Неужели Алекси всерьез решил остаться? Он наконец-то внял его наставлениям и решил остаться… И именно сейчас! Когда все так! Черт подери, почему все так?! Алекси выждал несколько минут, и криво усмехнувшись, сказал: - Молчишь? Снова молчишь. Как всегда. Взяв куртку, он вышел из дома. Несколько минут Алмэ тупо смотрел на пустой подоконник. Серый вечер уныло стекал по стеклам большого окна. В камине трещали дрова, наполняя комнату приятным ароматом дерева и углей. На стене тикали часы. Привычный мир. Когда место у окна покинула эта высокая худая тень, в комнате как будто стало холоднее. Привычный мир терял нечто очень важное… Вскочив, хозяин дома решительно направился к хлеву. В распахнутой двери чистого загона для лошадей, прислонившись плечом к косяку, стоял Алекси, глядя в дождь. Отодвинув его в сторону, Алмэ зашел под навес и резко бросил другу: - Ты думаешь, я поверю, что ты действительно решил остаться? - А почему нет? – пожал плечами Алекси. Алмэ зло усмехнулся: - Ну, так оставайся. Что тебе мешает это сделать? Гость обернулся и, засунув руки за ремень, откинулся на стену кораля. - Ты не ответил уже на два моих вопроса. Я первый, так что имею право знать. - Хорошо – рявкнул Алмэ – Да, я хочу сделать предложение Аэли. - Прекрасно. Как мило, даже не пришлось использовать щипцы – фыркнул Алекси. - Только не говори, что ты ревнуешь! – сказав это, Алмэ тут же осекся и пожалел, что вообще открыл рот. Алекси как будто булавку в шею воткнули. Дернув плечами, он оглянулся. Ему не нужно было ничего говорить, таким взглядом можно было дом спалить. Зачем Алмэ это сказал? Алекси всегда был ревнивым до крайности. И это при том, что сам монахом никогда не был. Немного сдав свои позиции, Алмэ вздохнул: - Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать себя виноватым? - Я??? – голос сорвался на хрип – Я заставляю??? Я никогда ничего от тебя не требовал. Это тебе самому нужно чувствовать себя несчастным из-за того, что ты чего-то якобы не можешь мне дать! - Пусть так! Но это не я приползаю на последнем издыхании и скулю, что жить не хочется! Алекси на мгновение замер, потом усмехнулся и бросил: - Могу избавить тебя от этого неудобства! Алмэ поймал его руку и, оттащив от двери, как котенка, прижал к стене с такой силой, будто Алекси собирался сбежать. - Отпусти. Ты мне руку сломаешь. - Не страшно. Поторчишь немного у меня, может, мозги на место встанут! – процедил Алмэ в лицо другу – Я признаю, что должен был сказать тебе. Сказать тебе первому. Но так вышло… Я просто не успел. - Конечно. Ты не успел. Только успел влюбиться… Алмэ отпустил тонкую руку, которую сжимал до хруста костей и отступил в сторону. Как же глупо все получилось… Потирая руку, Алекси отвернулся и снова уставился в серую пелену дождя. Не находя слов, Алмэ молчал. Зная своего друга, он даже предположить, не мог, как Алекси отреагирует на такую новость. Знал, только одно, что он будет рад видеть Алмэ счастливым. Пусть не с ним… Потому что с ним вместе быть счастливым невозможно… Когда он встретил Аэли, это было похоже на прекрасный сон. Рядом с этим хрупким цветком он чувствовал себя нужным. Необходимым. Ее нежные маленькие ладошки согревали сильные руки, даря необыкновенное ощущение покоя и умиротворения. Такое, какого он никогда не знал раньше. Ее большие голубы глаза, каштановые волосы, хрупкая фигурка и приятный голос… Каждое слово пропитанное нежностью и искренней привязанностью. Всем нужно кого-то любить… И каждому необходимо быть любимым. Жизненно необходимо. Много лет Алмэ жил безумным видением, присылавшим редкие письма, приезжающим в гости на пару недель и был счастлив… Когда однажды вечером вдруг не почувствовал, что замерзнет в своем теплом, уютном доме в одиночестве. Нельзя запереть ветер… Да он и не стал бы держать Алекси. Зачем? Просто все так, как есть… И по-другому, к сожалению не будет никогда. Алмэ не мог мотаться с ним по свету, а Алекси вряд ли променяет свою свободу на его тепло. Нуждаясь, друг в друге, они понимали, что их привязанность сможет существовать только такой, какова она сейчас. Потому что она естественна, в ней нет глупых норма и правил. В ней нет лжи и фальши. Они дорожили ею… Но с каждым годом зимы становились все холоднее и холоднее… Однажды, глядя на засыпанный снегом перевал, Алмэ подумал: а что случиться, если Алекси больше никогда не вернется? Что будет тогда? Он даже не узнает, что его друг погиб. Может быть от ран, а может от болезни… Какая разница? Ведь он этого не узнает. Тогда зима станет вечной… Он рассказывал Аэли, что у него есть близкий друг, но ничего больше. Много ночей он мучился оттого, что чувствовал себя предателем. Только вот кого он предал, понять не мог. Аэли, за то, что пытается заменить ей человека, который ему дорог? Алекси, для которого любовь к Алмэ была чем-то таким же не отделимым, как часть собственного тела. Себя, за то, что врет двум дорогим ему людям… Кого же он предал? Это чувство было невыносимым. Пока Алмэ все же не понял, что все совсем не так. Алекси все поймет. Обязательно поймет. И Аэли не занимает ни чье место, она достойна, быть самой собой. Единственной и неповторимой. И он сам… просто может быть счастлив. Ведь он никого не предал. И сейчас, они молчали. - Она красивая… - вдруг сказал Алекси. Алмэ поднял на него взгляд, ожидая увидеть обычную ехидную усмешку, но гость был серьезен – И особенная… - Почему? Алекси повернулся к нему и тихо сказал: - Потому что ты ее любишь. Теребя мягкие темно-каштановые кудри, Алмэ хотел сказать… Так много он хотел сказать, но изящная тень сидевшая на полу у его ног, не отрываясь от созерцания танца пламени в камине, подняла палец и тихо сказала: - Тсс! Алмэ, ты всегда умел виртуозно молчать, что с тобой сегодня? Не нужно ничего говорить. Наверное, это правильно. Алекси не выносил длинных разговоров, которые причиняли боль им обоим. Ночью, закутав худое тело в одеяло, Алмэ сгреб Алекси в охапку и прижал к себе. - Успокойся, не сбегу я. На улице дождь как из ведра. Я же не идиот, ночью в дождь шляться? Дождь. Да. Это правда. А вот на счет идиота, это, пожалуй, вопрос спорный. Выплакав за ночь все слезы, под утро дождь успокоился. Утро тяжело вздыхало за окном белым как молоко туманом. Солнце еще только поднималось. Алмэ резко открыл глаза. У прощания есть свой определенный звук и запах… Над болотом туман, волчий вой заметает следы. Я бы думал, что пьян - так испил лишь студеной воды… Из кувшина, что ты мне подала, провожая в дорогу, Из которой я никогда не вернусь... жди - не жди, никогда не вернусь... Спустившись вниз, он увидел собранную дорожную сумку у порога. Алекси седлал коня. Заметив в дверях хлева тень, он оглянулся: - Привет! Я снова тебя разбудил? - Хотел уехать не попрощавшись? – хмуро спросил Алмэ. - Нет – Алекси улыбнулся – Ты же знаешь, я так никогда не поступаю. Завтрак на столе, горячий крепкий кофе и обычный разговор. Как будто ничего не случилось. Просто Алекси уезжает в очередной раз. Уезжает, чтобы… И не сомкнуть кольцо седых холмов, И узок путь по лезвию дождя, И не ищи - ты не найдешь следов, Что Воин Вереска оставил, уходя. Черно-белый кот сидел на заборе, глядя на дорогу, окутанную туманом. - Может быть, подождешь еще немного? Туман такой… - неуверенно предложил Алмэ. - Нет, сейчас в самый раз. Стража не захочет долго возиться, и я смогу быстро проехать через город. - Куда ты теперь? - На Север. Корабль отходит из Опала через три дня. - На Север? Черт подери, куда тебя несет? - Я наемник, у них не принято спрашивать такие вещи. - Но ты вернешься? - Конечно. Лет через семнадцать я вернусь и женюсь на твоей дочке. - Да я тебя к своей дочери за милю не подпущу! - Ты что ж это, не доверяешь мне? Я ведь твой друг! - Потому и не доверяю. - Ничего себе! Я буду любить ее… - Боже упаси от твоей привязанности! – Алекси склонил голову и, прищурившись, смотрел на друга. Алмэ, как будто не замечая насмешливых искорок пляшущих в зеленых глазах, медленно добавил – И в сто раз страшнее твое равнодушие… Ты однажды вдохнешь терпкий ладан октябрьской луны, В сердце сдвинется нож, боль поднимется из глубины… Неужели ты ждешь воплощенье беды, духа сумрачной стали, Чтобы снова дать мне напиться воды, этой пьяной хрустальной воды? - Ах, черт! Чуть не забыл! – воскликнул Алекси и, достав что-то из кармана, вложил в руку Алмэ – Это мой подарок невесте. В сером туманном утре ослепительно сверкнуло кольцо из благородного белого металла, что дороже золота. Большой ярко-голубой камень мерцал сотнями искорок в тесных объятиях металла. Изящная, дорогая вещь. Алмэ с сомнением покосился на своего друга. Алекси рассмеялся: - И не надо ...
Манула: ... так на меня смотреть! Я его честно выиграл. Бери. - Спасибо… Скажи… - Что? - Ты, правда, хотел остаться? Несколько мгновений на раздумье. И честный ответ. - Нет… Алмэ вздохнул. Он так и знал. - Ну и сволочь же ты, Алекси. - Да, я знаю! – ухмыльнулся гость. Алмэ тоже не удержался от улыбки и добавил: - Мы все равно бы не ужились… даже в одном городе. Свесившись с коня, Алекси шепнул ему на ухо: - Да, наверное. Но у нас был бы шанс в этом убедиться… Они никогда не говорили слов прощания. Так было принято. Глядя в след растворяющейся в тумане фигуре, Алмэ крикнул: - Когда ты вернешься? Не оборачиваясь, Алекси неопределенно махнул рукой в черной перчатке: - Я же сказал, через 17 лет… Словно раненый зверь, я бесшумно пройду по струне… Я не стою, поверь, чтоб ты слезы лила обо мне, Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме - по бруснике во мхе До ворот, за которыми холод и мгла, - ты не знаешь, там холод и мгла. И не сомкнуть кольцо седых холмов, И узок путь по лезвию дождя, И не ищи - ты не найдешь следов, Что Воин Вереска оставил, уходя. 20.07.200
Dawn: Манула Да-да-да!! Черный отряд!
Манула: Dawn Ну это не совсем Отряд, вот вторая часть будет реальным таким фаном по Глену:)))
Sholah Werassa: ыыыыыыы...
Vaalea: Трогательно!
Манула: Vaalea Лаконично. Sholah Werassa Дык
Dawn: Манула Глен Кук уныло курит в стороне:)))))))
Манула: Стекло. Огромное окно кафе, в котором я сижу за столиком, кажется целую вечность. По гладкой коже окна стекают прозрачные капли. Идет дождь. Монотонный и уставший. Такой же, как я. Люди бегут по улицам, зябко пряча руки в карманах, поднимая воротники и ворча на несносную погоду. Они забегают в кафе на несколько минут, чтобы проглотить бутерброд и выпить чашку кофе. Уносят с собой аромат свежих булок, разнобоя флеров чужих духов и одеколонов, новости из газет, мелочь в карманах и привкус крепкого кофе на губах. Они уходят и растворяются в этом дожде. А я остаюсь. Пачка сигарет, коньяк и моя вечность. Мне некуда спешить. Кручу в руках мобильный телефон, в сотый раз подряд включая одну и ту же песню. Она прекрасна. Черная пластиковая коробка, зажатая в холодных пальцах, истекает кровью этой песни. Кровью голоса, мужчины, который сидел напротив меня несколько часов назад. Мы почти не разговаривали, просто курили и смотрели на дождь. Глядя сквозь снующие тела в пелене мокрых струй, он улыбался чему-то. От его улыбки на какое-то мгновение стало тепло и мне. Я знаю, о ком он думает. И рада, что он по-прежнему может улыбаться при мысли о хрупкой изящной девочке, которую мы оба любим. У него очень красивая улыбка. Дождь сохранил очертания его огромных плеч, когда он вышел на улицу. Дождь – это моя память. Капли застыли в воздухе, сплелись в силуэт красивого профиля и сильных рук. Все кто уходит от меня, навсегда или на время, останутся в этом дожде, как фото в альбоме. Останутся со мной. Яркие и живые, хранящие тепло нашей привязанности или холодные и озлобленные, покинувшие мой мир с ожесточенностью в сердце. Последних очень мало, я не люблю причинять кому-то боль. Это неправильно. Мой мир создан для любви и покоя. Боль – побочный эффект, который я не могу контролировать. Лица сменяют друг друга как кадры хроники новостей. Моя биография, написанная мной и теми, кто сегодня посещает меня в этом молчании с вечностью. Они приходят каждый со своими проблемами и радостями. Безжалостное правило: боль тех, кого я люблю, ранит сильнее, забирает больше сил, чем их радость. Потому что страдаем мы вместе, а радуется каждый сам по себе. И это нормально. В этом нет ничего противоестественного. Просто так устроена психика человека. Несчастье – это понятие многогранное и глубокое и столь же примитивное и банальное. Парадокс? Нет, вряд ли. Ощущение утраты может понять каждый, каждый терял кого-то. Предательств. Обман. Обида. Ревность. Все это переживали и, принимая на себя часть боли близкого, переживают не его эмоции, а свои собственные, когда-то врезавшиеся в память. Оставившие шрамы. Это так просто… И никто никогда не сможет понять, как вздрагивает сердце, когда на тебя смотрят глаза с ослепительными искрами в глубине, когда предательски дрожит голос, когда время замирает, останавливая ход жизни. Никто. Потому что это чувствует только тот, для кого сверкают эти искры, чьи улыбка и смех, сбивают пульс и превращают кровь в ртуть. Это тоже очень просто. И невероятно сложно. Хрупкая, изящная девочка с красивой линией рта на хорошеньком личике. Юная и прекрасная, как может быть прекрасна молодость. И такая взрослая. Она говорит, что переживала за меня. Скучала, ведь мы так давно не виделись. Я улыбаюсь, склонив голову набок. Не знаю, видит ли она в моем лице отражение улыбки мужчины, недавно сидевшего на ее месте? Я знаю, что ее слова искренни, но за свою жизнь я научилась различать все оттенки боли. Ее полутона, штрихи и символы. И я вижу затаившуюся в глубине красивых глаз печаль. Еще немного и она мутирует в отчаяние и обреченность. Мне жаль, что я не могу ничем ей помочь. Не потому что я этого не хочу. Нельзя решить за человека, как поступить. Мы смотрим в окно, и струи дождя на стекле изгибаются знаком вопроса. В чем смысл этого символа знают три человека: эта девочка, я и мужчина, растворившийся в дожде. Молчим, каждая о своем. За нас говорят предметы вокруг, обрывки фраз посетителей, их шаги и дыхание. - Я скучаю по тебе… - прошелестел чей-то шелковый шарф. - Я знаю. Ведь мы чувствуем одно и тоже… - вздохнула сигарета. - Мне страшно… - жалобно звякнула, разбившаяся о плиточный пол, кофейная чашка – Мы теряем наш мир… - Нет, малышка! – возмутился телефон за барной стойкой – Ты же знаешь, что это всего лишь новый этап… -Новый этап… - повторили мягким звоном бокалы для коктейлей. - Новый этап… - утвердительно засопела кофеварка. - Новый… - успокаивающе заключил щелчок зажигалки. Перекресток, на котором я стою, расползается лентами путей, по которым я могу пойти. Он возник из ниоткуда. Не знаю, почему именно сейчас. Закончился какой-то очередной этап, а может быть те, кто в последние пару лет были моими работодателями, решили, что мне нужен новый виток в жизни? Не знаю… Я понимаю, что теряю так много. Даже если я поверну обратно, ничего и никогда не будет по старому. Это нормально, в огромном снежном стаде, осыпающемся на землю ледяными крошками, никогда не найти двух похожих друг на друга снежинок. Они создаются по не известной человеку космической модели, слишком тонкой и слишком простой, чтобы мы могли ее осознать. Мое прошлое порхает белой метелью у меня за спиной. Несколько шагов в другом направлении и все останется позади. Здесь тоже будут вьюги, но они будут другой силы, другой мощи… В них будут другие снежинки… Я многое теряю… Это мысль рефреном стучит в висках. Коньяк не помогает. Эта мысль усмехается мне в лицо, стекая бесформенными, кривыми буквами по стеклу окна. Ее отзвякивает колокольчик на двери кафе, впуская в теплый уют кофейного рая, новых посетителей. Таких же, как я. Тех, кто пришел сюда подумать, проститься или простить. Я многое теряю… Эта мысль не дает мне дышать, просачиваясь в легкие с дымом ментоловых сигарет. Она питается моей слабостью, которая затаилась в глубине души. Слабость отличная среда для размножения бактерий страха и вины. Я боюсь? Да… Я боюсь. Вина? Перед кем? Не знаю… Не могу объяснить. Кажется, эта проклятая мысль издевается надо мной, сверкая отблесками сожаления в глазах этой красивой девочки, сидящей напротив меня. Так смотрят на смертельно больных или блаженных. Ничего нельзя сделать, остается только это сожаление. Я знаю, что это только иллюзия и все ощущения в эти красивые глаза проецирует мое собственное сознание. Я враг сама себе. Энеми майн. Как забавно. Сражение с самой собой. Эту битву нельзя выиграть… - Нельзя? – я вздрагиваю от неожиданности. Девочка напротив улыбается и повторяет низким мужским голосом – Так значит нельзя? Признаюсь, мне редко доводилось видеть своих работодателей до этого момента. Чтобы не сводить свою подопечную с ума своей многоликой сущностью, они выбирали обличие кого-то близкого мне. И это было хорошо знакомое лицо, под которым как под одеждой скрывался десяток душ. В самом начале они пытались мне объяснить, что единство и разделение – это понятие, придуманное людьми не желающим освободить свой разум. Это шоры, не позволяющие увидеть главное – все в мире взаимосвязано, это бесконечный океан энергии. Единение. Океан, состоящий из сотен миллионов капель. Разделение. Две стороны одной и той же сущности. Девушка напротив откидывается на стуле и, прищурив глаза, снова усмехается. И теперь уже мягким женским голосом, снова интересуется: - Какое глубокомысленное заключение! Ты сама додумалась или в какой-нибудь умной книжке прочитала? Меня и собеседницу как будто разделяет стекло залитое дождем. Его струи смывают образ милого личика в обрамлении темно-каштановых волос и рисуют силуэт женщины с яркими, горящими глазами. Их тяжелый взгляд смотрит на меня со смесью сожаления и понимания. Не знаю, чего в этом взгляде больше. Она не станет меня жалеть, потому что знает, как бессмысленна по своей природе жалость. Бесполезна и даже вредна. Это отравленный дождь, который превращает питаемые им растения в уродов. Жалость коверкает мысли и чувства, ставя их на уровень снисходительности и пренебрежения. Ненавижу, когда меня жалеют! Женщина за столом знает это и никогда не унизит меня подобным жестом. - Ты снова пытаешься проживать чужую жизнь. Загоняешь себя в рамки, которые тебе навязали. - Я знаю… - Естественно знаешь, по этому и бесишься. С одной стороны, ты разумное существо, которое всегда стремилось к свободе. С другой, ты ведешь себя как петух в известном опыте, ты сидишь на привязи нарисованной веревки. Тебя приучили, что она есть, и ты не делаешь попыток проверить: так ли это. И не надо! Не надо так на меня смотреть. Если ты скажешь, что разбирать чужие проблемы гораздо проще, я усомнюсь в твоих умственных способностях, милая. - Нет. Не скажу. - Это хорошо – усмехается моя собеседница. Ее черные волосы на глазах меняют цвет, как будто в маленьком кафе вспыхивает пожар осенних листьев. Рыжие волосы и черты лица хозяйки мне хорошо знакомы. Улыбнувшись, она наклоняется вперед и произносит: - Я все понимаю. - Я знаю… - Я понимаю, твое желание все изменить, для этого пришло время. Ты заслужила перемены! И понимаю твой страх. Осталось тебе самой понять, что окажется сильнее: новый поворот или желание сбежать обратно в свои дожди… Вечные дожди… - Я могу победить свой страх! - Знаю. - Но иногда… Я… Я просто не могу с собой справится. Это невыносимо! - Сколько знаю тебе, ты всегда неслась вперед с шашкой наголо и рубила в клочья любые препятствия. Ты умница. Но самое занятное в том, что ты сама создавала эти армии вражеских мыслей, создавала их, чтобы потом сражаться с ними. - Сама? Возможно. - Возможно? Я вздрагиваю и поднимаю взгляд, потому что голос и внешность моей собеседницы снова изменились. Непонятный, пронзительно печальный и в то же время светящийся радостью, взгляд карих глаз обнимает плечи как теплый плед. Хозяйка этих глаз, склоняет голову и, поглаживая мою холодную ладонь, ласково спрашивает: - Ты хочешь вернуться обратно? - Ты лучше меня знаешь, что мне некуда возвращаться. - Я в этом не так уверена как ты. И мы разные. - Точно, у меня нет твоей осторожности и осмотрительности… - Да. Иногда я думаю, что это очень сомнительное счастье. - Каждому свое… - Значит… Ты решила отступить? - Нет. Я сворачиваю в сторону. - Чтобы причинить боль другому человеку? Пачка сигарет с хлопком падает на стол. Наклонившись вперед, я почти хриплю в ответ: - Я не несу ответственность за чью-то боль. Все что мы испытываем результат деятельности нашего разума. Не более. Все что мы переживаем – мы создаем сами! И я не могу отвечать за тех, кто не способен с этим справится. - Я понимаю… Твой мир был создан для радости и любви… - Ты хочешь меня добить?! Любовь – ответ на все вопросы! Тогда скажи, почему этот ответ не помог ни тебе, ни мне!? - Не говори за всех. - Ааааах да… Прости. Об этом я не подумала. - Не в первый раз, это с тобой часто бывает… Новый голос в беседе. Усмехаясь мокрому стеклу и не поворачивая головы к своей гостье, я знаю кто она. Рука с татуировкой, аромат шоколадных сигарет. Я чувствую на себе ее пристальный взгляд… - Два дня назад ты была счастлива. Что случилось сейчас? - Ничего. У всех бывают кратковременные приступы безумия. - Кратковременные? Раньше ты считала, что безумие это совсем другое. - Я помню. - Ты хочешь в него вернуться? - Придется. - Одиночество неизбежно, но разве стоит его приближать? - Я не вижу смысла в этом разговоре… - Да. Жаль, что ты меня не слышишь… Слова порхают над столом как облако потревоженных ночных мотыльков. Слова мертвы, если они обращены в никуда. Трепещущие крылья обречены. Мертвые слова падают в пустоту, на лету рассыпаясь в прах, который будет развеян порывов ветра из открывшейся двери. Кто-то из посетителей кафе ушел в дождь. - Сегодня твой день рождения. - Не хочешь сделать мне подарок? - Прости… но этого я сделать не могу. - Жаль. - Ты не можешь уйти. - Но всегда можно попробовать… Я пришла сюда без цели и вообще какого-то представления о будущем. Наверное, как и все остальные посетители. Здесь принимаются решения. Горят мосты, рушатся стены, возводятся новые укрепления, каждому свое. Итог один – решение будет найдено, а вот каким оно будет, этого предсказать не может никто. Я пришла сюда без цели. Нет ее и сейчас. И рядом со мной никого нет. Моя гостья растворилась, оставив после себя легкий аромат шоколадного дыма. Я докуриваю ее сигарету. Цель? В принципе, она мне больше не нужна. Я нашла выход. Запахнув плащ, я стою под навесом кафе, глядя в плотную пелену дождя. В ней, как в кислоте, растворяется мое прошлое. На столике в кафе телефон, ключи и бумажник из красной кожи. Они мне больше не нужны. Странно, почему я не задумывалась, что там, за дождем? Он просто всегда был со мной рядом, как доказательство того, что мы способны превратить свой мир в ад. Дождь, оплакивающий мою слабость. По крайней мере, сейчас я могу признать ее. Я просто не умела быть счастливой. Мне пора. 06.10.2009
Dawn: Манула пишет: Я просто не умела быть счастливой. Я рада, что ты дописала эту вещь. Очень много изменений, но, значит, так должно быть! Манула пишет: Я просто не умела быть счастливой. Думаю, героиня, хорошая ученица
Манула: Dawn пишет: Думаю, героиня, хорошая ученица Исходя из того о чем она думает, вряд ли.
Sholah Werassa: Манула пишет: Исходя из того о чем она думает, вряд ли. Учим быть счастливым? Ой, легко. Убицца тапком. Прутков не знал, о чем говорил.
Манула: Sholah Werassa
Sholah Werassa: По типа, хочешь быть счастливым, будь им, счастье в голове и т.д и т.п. Фигня это все.
Манула: Sholah Werassa Ну в этом может он и прав, многое зависит от того, как мы сами на мир смотрим. Не знаю... По крайней мере, мои проблемы точно чудовисче, которое я сама придумала. Ману - псих.
Sholah Werassa: Манула пишет: Ману - псих. Протестую. По момему, это одно из самых естественных проявлений человеческой... мгм... природы. А отнюдь не отстоящий большой палец. (Чет меня в тупую философию понесло)
Манула: Автор: Manula Название: нет нафиг никакого названия. Warning: ненормативная лексика и грамматические ошибки. Горячее, как раскаленный кусок металла, солнце просачивалось сквозь частокол деревьев, неприятно слепя глаза. Как будто дразня, оно медленно погружалось в черный лес, оставляя хилые пятна света. Алекси бежал за закатом. Нужно успеть добраться до реки. Всего пять миль, но не по погружающемуся в сумерки лесу и с переломанными ребрами. Обнимаясь с очередным деревом, Алекси прохрипел: - Брошу курить. Завтра же. Если выживу… Последнее замечание было очень существенным, потому что сейчас жизнь парня зависела от того, как быстро возьмут его след и насколько быстро он сможет бежать в таком состоянии. Чувствуя, что дышать становится практически невозможно, Алекси остановился. Прислонившись плечом к дереву и стараясь не тревожить разбитые кости, он содрал с себя плащ. Сморщившись от резкой боли в груди, Алекси подумал, что сейчас все бы отдал, лишь бы услышать ворчание Костоправа. Сейчас его недовольная, вечно задумчивая физиономия и умелые руки врача были бы очень кстати. Расстегнув куртку и осторожно ощупав ребра, Алекси окончательно уверился в том, что его предположение было верным: как минимум два ребра были раздроблены. Если повезет, обломки костей не проткнут ему легкие до того момента, когда он увидит свой лагерь. Если повезет… Если нет, кости будут меньшей из бед. Разодрав напополам свой плащ, он перетянул грудину, взвыв от боли. Нельзя давить слишком сильно, но и двигаться без повязки дальше он тоже не сможет. Отдышавшись и сплюнув кровавый сгусток, Алекси тряхнул тяжелой головой. Снова прислушавшись, он прикинул расстояние до реки за которой стоял лагерь Отряда и скорость его преследователей. Погоня была совсем близко. Нужно было пошевеливаться. Сжав висевший на груди медальон, Алекси оттолкнулся от дерева и побежал. Медальон. Подарок Алмэ. Круглый, размером с большую монету, инкрустированный изумрудами и сапфирами. В сердце украшения была впаяна пластина из какого-то необычайно прочного металла. Очень красивая, дорогая и редкая вещица. Медальон был украшен символом древнего северного бога и должен был приносить удачу своему владельцу. Но пока, у Алекси от него были только неприятности. Однажды, он умудрился зацепиться им за поводья и свалился с коня, чуть не удавившись. И не сосчитать сколько раз за эту дорогую безделушку покушались «любители древностей», которые, видя по лицу Алекси, что добровольно расставаться с медальоном он не намерен, пытались оформить переход права собственности, не спрашивая его разрешения. Это плохо кончалось для желающих поживиться, но и самому хозяину амулета перепадало на долгую память. Однажды зашивая другу плечо, после одной из таких стычек, Алмэ обматерил себя, на чем свет стоит, и попросил продать этот медальон от греха подальше. Выслушав его, Алекси отмахнулся и сказал, что никогда не продаст подарок друга. И к тому же, с этой побрякушкой, ему скучать никогда не придется… Оглядываясь, Алекси старался двигаться как можно тише. Вряд ли его оставят в покое. Если бы за ним гнались солдаты, проблем бы не возникало. Городские гарнизоны не горят желанием вытаскивать свои привыкшие к теплу и комфорту тушки в лес, где всякая шваль шатается, да и бурелом такой, что шею можно свернуть. Если бы это были солдаты… Его осведомителя убили не солдаты, это была охрана лорда Седжака. Самого лорда давно не было в живых, где-то остались его дочери, хотя поговаривали, что и они уже в могиле, перебили другу друга. Такая вот милая семейка. Старый Седжак собрал отряд головорезов и садистов, которые охраняли его лично и его интересы, а интересы у него были разнообразные. После смерти лорда, оставшись без нанимателя, эта банда попыталась получить официальный статус наемного подразделения, так же как Черный отряд. Но люди Седжака, вернее его псы, никогда не были солдатами. Это была банда сволочей без законов, устава и чести. Мало кто хотел иметь с ними дело, по этому официального дохода отряд почти не имел, промышляя на дорогах, не гнушаясь никакой добычей. Пару лет назад, прошел слух, что эти ублюдки пригрелись в Шэфи, на службе у местного синдика. Сегодня, Алекси на своей шкуре проверил точность этих слухов. Если бы его преследовал городской гарнизон… Нужно идти. Он оторвался, но совсем ненадолго. Если его преследователи обитают в этих краях уже не первый год, то шансов скрыться у Алекси немного. Отбросив эти безрадостные мысли, он затаил дыхание и прислушался. Бешеный стук сердца о сломанные ребра, кровь, пульсирующая в ушах… И треск ломающихся веток, громкий как выстрелы… Ему нужно добраться до реки. Если не успеет… Алмэ даже тело его не найдет, чтобы похоронить. Шефь. Город-государство не состоящий в альянсе в союзом других западных городов. Богатый, хорошо укрепленный, выдержавший не один набег. Новым работодателям Черного отряда Шефь была нужна еще до того, как был подписан их совместный контракт. Заполучив в свое распоряжение Отряд, Хозяин видимо рассчитывал взять приступом эту крепость. Прямо об этом никогда не говорилось, но Капитан, Лейтенант и Костоправ всегда это подозревали. Отряд делал вид, что не знает, что нанимателю нужна Шефь, Хозяин делал вид, что не знает, что Отряд делает вид, что не знает, что ему нужен этот город. Вот так все сложно. На самом деле работодателями Отряда было сообщество Западных городов, по-другому называемых Самоцветными городами, но для удобства Капитан называл их одним словом – Хозяин. Понятно солдатам и нет необходимости мозолить язык, перечисляя все регалии, титулы и заслуги своих работодателей. Богатый город. Хорошо укрепленный. На многие мили земля вокруг города была источена коридорами тоннелей и подземных ходов, замаскированных и скрываемых так надежно, что за многие годы осады, которую Шефь пережила пятьдесят лет назад, когда город хотели взять измором две армии южан под командование генерала Шепот. Шепот – хитрая и упертая стерва, но город ей взять не удалось, потому что в разных местах, то тут, то там как из-под земли вырастали маленький отряды воинов из осажденного города и вырезали всех в поле видимости. Защитники Шефи не знали пощады, оставляя за собой горы трупов они так же незаметно исчезали. Шепот была в ярости, но попытки найти хотя бы один вход в тоннель, проваливались одна за другой. Наконец, ей улыбнулась удача, когда ее солдаты ворвались в один из коридоров, ведущих к замку за городскими стенами, их встретил поток воды и тоннель был затоплен в считанные минуты. Может быть, осажденные горожане специально впустили их в этот ход, зная, что он расположен ниже уровня реки, и откачать оттуда воду инженеры Шепот не смогут до тех пор, пока не осушат пересекающую все равнину Западных Ветров, полноводную и легендарную Имру. Повернуть вспять воды такой реки не под силу даже Взятым, да и кто бы позволил Шепот творить такое бесчинство? Стоя у, залитого водой входа в тоннель, Шепот не могла сдержать свою ярость и ревела как раненный зверь. Перед ней был вход в город, который был совершенно бесполезен для людей, потому что рыбо-людей в ее армии не было. Их вообще в принципе не было. Три месяца назад, наниматель сменил тактику и пошел в открытую игру. Отряд из ста человек был отправлен в окрестности Шефи. Кидаться в лобовую не было смысла, если этот город не смогла взять даже такая старая боевая лошадь, как Шепот, Отряд с его численностью не имел никаких шансов. Да и тактику осады Капитан старался не использовать. Уже два месяца Алекси и Алмэ жили в лагере в десяти милях от города. На этом расстоянии протекал один из рукавов Имры, небольшая речушка среди непролазной чащи. Эта река была защитной линий ограждающей город. Пересечение ее хотя бы одни из солдат отряда считалось бы началом открытых военных действий. Для сбора информации использовали осведомителей, которых с успехом вербовал Алекси в соседних деревнях. Молчун, которого Капитан отправил к Шефи, выяснил, что город охраняет очень сильный колдун, который может почувствовать приближение собрата по ремеслу, как только его сапог коснется воды этой маленькой речушки. Узнав об этом, Алекси подумал, что Капитан оказался как всегда дальновиден и мудр, если бы здесь были Гоблин и Одноглазый, неприятностей было бы не избежать, эта два раздолбая непременно затеяли бы какую-нибудь ссору с яркими и шумными эффектами, которые привлекли бы ненужное внимание. Всю информацию приносимую из города, Алекси докладывал стершему офицеру, который передавал ее Капитану и Хозяину. Старшим офицером в этой вылазке был Волк. Волк. Личность, о которой стоит рассказать отдельно. Он появился примерно год назад и уже очень скоро стал командовать сотней. Капитан оценил его тонкий ум и стальную волю. С этим никто не стал бы спорить, Волк действительно был отменным тактиком, знатоком военного дела, на редкость интересным собеседником, и, по всей видимости, образованным человеком. Говорили, что он принадлежит к древнему графскому роду, глядя на Волка в это было не трудно поверить. В Отряде все были равны, и бывшая знать и беглые крестьяне. Никого не интересовала жизнь друг друга до принятия присяги. Это личное дело каждого из братьев. Сам Волк не опровергал и не подтверждал эти слухи, оставив все на суд любопытных умов. Алмэ тоже считал, что этот странный мужик явно не из крестьян, хотя… То что на виду, еще ничего не значит, вот Алекси, с его надменной осанкой и повадками графского отпрыска, никакой знати в своем роду не нашел бы как ни старался. Алмэ никогда не прислушивался к сплетням, ему вообще не было дела ни до чего, кроме своего коня и одного зеленоглазого бесенка, за которым постоянно нужно было присматривать. Братья постоянно подкалывали его за это, называя нянькой. Но эти шутки были беззлобными и дружескими, да и как иначе? Нужно совсем спятить, чтобы всерьез решить насмехаться над Алмэ. Но, не смотря на свою отрешенность, Алмэ признавал, что Волк все же был фигурой не интересоваться которой, было трудно. Изысканные манеры и умение так материться, что у солдат уши краснели. Большой опыт, привычка видеть кровь и смерть и не единого шрама на теле. Высокий, статный, сильный, Волк всегда выделялся из толпы. Как будто был выше всех остальных и не только по росту. Он явно много путешествовал, хоть никогда и не говорил об этом прямо, случайно брошенные замечания о местах, в которых никто из братьев не бывал, были не пустым бахвальством. Самое забавное было наблюдать за тем, как Волк сцеплялся с Костоправом. Когда командир отпускал какую-нибудь шуточку о Хатоваре, родине Черного отряда, Костоправ краснел и кипятился, как молоденькая горничная, которую заподозрили в краже белья. Еще бы, для него Хатовар был священным местом, легендой, которую он надеялся отыскать когда-нибудь, а для Волка… Сложно сказать, что вообще для него имело значение в этой жизни. И все же одну явную привязанность Алмэ и Алекси подметили. Лорды. Этот город имел для Волка особое значение. Он рвался туда, порой даже не пытаясь скрыть свои чувства. Странный взгляд, устремленный на карту, где был отмечен пункт назначения его личного похода, очень странный взгляд… Смесь триумфа и горечи. Как будто он не мог войти в этот город один, под своим настоящим именем. Ему нужны были недели утомительных переходов, мозоли от седла и сбитые сапогами ноги, усталость дорог, все, что ему довелось пережить с Отрядом за последний год. Волк использовал отряд в своих целях, и это друзей очень беспокоило. Будь он простым солдатом, никому до этого не было бы никакого дела, но Волк был командиром, а человек одержимый какой-то идеей, держащий в руках власть, опасен. Однажды Алекси заговорил с ним об этом. После этого, Алмэ стал всерьез беспокоиться за жизнь своего друга.
Sholah Werassa: Манула Ты не будешь писать как повесть?
Манула: Sholah Werassa В каком смысле не буду писать?
Sholah Werassa: Манула Ну, ты отдельными рассказами выкладываешь. Ты не будешь объединять в повесть?
Манула: Sholah Werassa Ты имеешь ввиду эту часть и Когда ты вернешься? Нафига? Это две совершенно разные песни. У этой части появится название и она будет полностью самостоятельной повестью.
Манула: Ты молчишь… За несколько минут я успеваю рухнуть в пропасть и зацепиться где-то на середине. От безотчетной злости до такого же безграничного желания помочь. Но ты молчишь, и нашу комнату топит пустота. Она душит нас и злобно усмехается. Пустота. Я не буду плакать и дергать тебя за руку, чтобы ты повернул ко мне лицо. Зачем? Я знаю, что любое действие рождает противодействие, а в твоем случае этот закон гипертрофирован. На тебя нельзя давить, требовать чего-то сейчас же и сию секунду. И я не буду ничего делать. Не смотря на то, что ты молчишь… Зачем ты так? Ты же знаешь, как больно слышать в ответ только посторонние звуки мира за стенами нашего дома. Ты знаешь, как страшно быть одному, когда у тех, кого ты считаешь близкими, всегда есть кто-то кто ближе, чем ты. Ты знаешь, что такое быть никому не нужным, чувствуя себя собакой, которая жмется к чужой двери, почуяв за ней тепло. Зачем ты так со мной? Ведь я такая же, как ты. Я тоже все это знаю. Ты молчишь… У тебя такая гладкая и нежная кожа. И пусть твои руки не реагируют на прикосновения моих пальцев, не важно, главное ты позволяешь мне быть рядом. Хорошо… Давай помолчим вместе. Если ты так хочешь. Знаешь, я хотела бы стереть твою память. Всю эту боль, что ты успел пережить. Уничтожить эту черную пропасть, которая тянет тебя назад. Глупо, но я верю, что тогда многое для тебя стало бы проще. Жаль, что я не ведьма. Я бы сделала это – стерла твои воспоминания. И не важно, что ты забыл бы и меня тоже… Однажды встретив меня на улице, ты не понял бы, почему незнакомая тебе женщина, смотрит на тебя и глупо улыбается, как будто увидела что-то удивительно прекрасное и родное. Ведь ты не узнал бы меня, но это не страшно. Это ставка в игре, где призом было бы твое счастье. Если бы это помогла… Но я не ведьма, по этому не могу изменить ход вещей так резко. Что ж… Ты молчишь. Я не буду настаивать. Я просто буду рядом. 15.10.2009
Sholah Werassa: Кажется, я знаю, как это бывает. Когда хочется быть ближе, а нельзя. Не пускают. Не разрешают. Когда можно только сидеть собакой у ног, и ждать когда тебя позовут. И когда позовут, прыгать вокруг и визжать от радости. Зная, что в любой момент перед тобой могут закрыть дверь... Нет, тебя не вышвырнут, и не дадут пинка. А просто с виноватой, или насмешливой улыбкой захлопнут дверь.
Dawn: Манула Sholah Werassa ну, бляяя...
Лина: Джесси знал, что солгал своему лучшему другу. Но он не чувствовал стыда за свою ложь. Всю свою жизнь он знал только одно – никогда и никому не рассказывай о своей любви. Храни ее в сердце, держи за семью замками и еще двадцатью печатями. Только никогда не говори о ней. Облачаясь в слова, чувства испаряются, оставляя на душе только тянущую тоску и жуткую пустоту. Она, эта пустота, связывает. Не дает жить. Не нужно кричать о своей любви на каждом углу – грош ей цена в этом случае. Пускай кто-то считает иначе. Джесси хранил и берег нити нежности в своей душе, готовый опутать ими лишь ту женщину, которая поймет их без слов. Он знал, что у женщин все иначе. Что женщинам чаще всего хочется крикнуть о своей любви на весь мир. Хочется рассказать всем и каждому о том, что твое сердце разрывается на тысячу маленьких кусочков лишь при одном взгляде на любимого человека, при звуках его родного голоса. Но Джесси был мужчиной. Свои чувства он скрывал даже от самого себя.
Dawn: Лина Это начало?
Лина: Dawn Это выдранный кусок из моей нетленки. Я дыбыл
Dawn: Лина пишет: Это выдранный кусок из моей нетленки. Может, уж всю нетленку выдашь на гора?
_Laura_: там конца и края не видно...
Лина: Dawn Я с удовольствием, но там 156 страниц в первой части и 60 во второй - и это еще не конец
Dawn: Лина пишет: но там 156 страниц в первой части и 60 во второй - и это еще не конец Да мы выдюжим, осилим, так что выкладывай раз "не конец"
Манула: Многоголосье. Вдруг неожиданно приходит в голову это слово. Разбираю его на составляющие. Не на буквы, нет, это совсем не то. На ощущения. Как мой маленький брат собирает игрушку из ярких кусочков пластика. Вертя в руках фигурку похожую на человека, он несет ее мне и с важным видом объявляет: «Нога!». Ему видимо очень нравится это слово и не важно, что у фигурки две ноги, нам с ним и так понятно о чем идет речь. Разбираю слово на кубики. Из чего оно сложилось? - В этой смете закрыты все объемы. Да, совершенно верно – кладу трубку и снова погружаюсь в работу, на столе в черно-белых клетках распечатанных листов ждут конвейеры, дымососы, вентиляторы, задвижки. Они мне как родные, нельзя кого-то обделить вниманием. И вдруг нарушая привычный ритм, от одного кабинета к другому проноситься новость: «У начальника сын родился!». И через десять минут в наш кабинет заходит он сам, счастливый отец. Окинув взглядом наши бессовестно довольные лица, он сам улыбается и говорит: - Ну, поздравляйте! - Поздравляем!!! - Когда родился? - А какой вес? - Как самочувствие мамы? Нам простительно, мы женщины и мы очень рады, что в мир пришел еще один человечек. У него красивые, умные родители. И мальчик у них будет замечательный. Дай тебе Бог всего самого лучшего, малыш! Многоголосье. В кружке остывает чай с лимоном, по подоконнику стучат бодрые трели, выпавший за ночь снег совсем растаял. Серый день жмется к окнам. Но он уже совсем не грустный и унылый. Он смеется и говорит многоголосьем в моей голове. - А я тебя люблю. - Я тебя тоже. - Правда? Не шутишь? - С такими вещами не шутят! Многоголосье. В него примешивается чья-то грусть, чьи-то неприятности, но по-другому ведь не бывает. - Трубы? Какие трубы? Ааах, да. Нет-нет, я вас слушаю… Я собираю этот день из цветных кубиков. Из голосов, взглядов, молчания и улыбок. - Я подготовлю сметы, можно оформлять договор. Все готово. Жизнь прекрасна, не правда ли? 20.10.2009 года
Dawn: Вот так, одно слово, но целая поэма
Лина: Жизнь прекрасна. Иногда ужасна. Но чаще - прекрасна :)
Dawn: Лина пишет: Но чаще - прекрасна :) Все относительно:) То что красиво для каких-нибудь малых народов ( палки в носу, шея полтора метра и так далее) для нас ужасно, а для них каноны красоты:) так же и с жизнью обстоит:)) Чет я с утра в философию ударилась Чай вроде зеленый был, обычный, китайский
Лина: Dawn Китайский? Как страшно жить хДД Может, они стали делать философский чай? Что там за трава в чае?))) *шучу*
Манула: Угу, китайский чай везут через Восточную Сибирь, а там в него подмешивают ацацу
Лина: Манула бог ты мой, все, ну нахрен, пью только черный хДДД Надеюсь, его не везут через Сибирь. хД
Dawn: Лина пишет: Надеюсь, его не везут через Сибирь. хД Его везут через чуйскую долину))))) По пустыне Тунги Тихо бред караван Караван не простой Караван с ацацой)))))
Манула: Dawn пишет: По пустыне Тунги Тихо бред караван Караван не простой Караван с ацацой))))) Лина Так что неизвестно что будет тяжелее, свит
Лина: Манула Dawn Чо теперь, совсем чаю не пить?
Sholah Werassa: Dawn пишет: По пустыне Тунги Тихо бред караван Караван не простой Караван с ацацой))))) йау... А в черный чай подмешивают хабаровский укроп. Точно знаю, мне Мариночка призналась...
_Laura_: Лина пишет: Чо теперь, совсем чаю не пить?а чо, дарлинг, самое время переехать на кофий, не находишь? хотя не факт, что и там всё чисто... х)
_Laura_: если госпожи не против, выложу сюда на общую оценку свои прикидки на тему чего-то грандиозного. я старалась, честно. Автор: Алинка ака au[ri]nko. Названия нет и не предвидится. Ворнинг! Слэш, вроде бы.... Огромная ослепительно белая комната. Размером, пожалуй, со среднестатистический спортзал средней школы. Вдоль одной из коротких стен стоит огромный шкаф молочного цвета, до верху забитый книгами. Но ни одну из них, к сожалению, я достать не могу – уже убедился. С противоположной стороны на полкомнаты расстелен невероятно большой матрас, на котором в полном беспорядке валяются крохотные подушки всех цветов радуги и несколько теплых одеял. Оставшийся пол покрыт белоснежным ковром, похожим на шкуру неведомого мне пушного зверя. Потолок – сплошное зеркало, отчего места зрительно становится больше, а уюта – гораздо меньше. И больше в это комнате нет ничего, ни дверей, ни окон, ни мебели, ни украшений, ни людей... Не считая меня, заложника этого странного места, откуда нельзя выйти, куда нельзя войти, где невозможно найти. И ощущение такое, словно я тут случайная пылинка, занесенная ветром, и нет мне – с ног до головы в черной коже, с смоляно-черными волосами и шоколадно-карими глазами – места в этой ослепительной белизне. Впрочем, я беззастенчиво валяюсь в самом центре ложа, устроив вокруг себя какое-то подобие гнездышка. Хрупкая иллюзия защищенности, вот только от чего? И вдруг – внезапно, но очень мягко – центральные створки шкафа расплываются на манер раздвижных дверей супермаркета, впуская нежданного гостя, и тут же закрывают проход. Ошарашенно хлопаю глазами, и даже не пытаюсь скрыть изумления: передо мной стоит Мартин в белом одеянии, по покрою напоминающем летний костюм – рубашку с короткими рукавами и брюки. Встряхивает кучерявую шевелюру ладонью, засовывает руку в карман брюк и внимательно смотрит на меня серо-зелеными глазами в оправе пушистых ресниц. Выглядит это до неприличия обыденно, если не считать небольшого буйства моей фантазии, которая упорно дорисовывает у него за спиной огромные крылья сливочного оттенка. Ангел-хранитель явился высвободить пленника, как в сказке какой. Я едва могу сдержать истерический смех. Парнишка с улыбкой подходит ко мне, а я краем глаза замечаю, что с каждым его движением моя половина комнаты утопает во тьме. Шаг – и стену заволакивает черным дымком. Чем ближе он к постели, тем чернее и плотнее узор вокруг моего ложа. Больше того, оно само подернуто такой же беспроглядно темной пеленой. Даже яркие подушечки превратились в какие-то несуразно большие пережаренные сухарики. Что ж, воздух не потемнел – и на том спасибо. Э, какого черта здесь всё так поменялось? Нет, конечно, спасибо, что я наконец хотя бы внешне гармонирую с интерьером этого места... Но, может, кто-нибудь потрудится объяснить мне, что происходит в моем доме? Стоп, с каких пор я зову эту клетку домом? Пока я продолжаю растерянно метаться в собственных мыслях, на своеобразной демаркационной линии между постелью и ковром тьма останавливается. Как и виновник изменений – Мартин стоит, подняв согнутые в локтях руки, словно извиняясь за вторжение. Или призывает к перемирию – с какой уж стороны посмотреть... Озарение наступает внезапно, словно по голове ударяют чем-то тяжелым. Это же я сам бессознательно, не мифической силой мысли – простым и естественным желанием души – окрасил ненавистную мне, но общепринятую здесь белизну в родную окраску ночи. Чтобы спрятаться, мимикрировать и остаться незамеченным для цепкого взгляда мальчишки. Получается, я всё-таки хозяин этого места?.. Опять погрузиться в размышления не удалось – хрипловатый подростковый голос, словно еще не до конца сформировавшийся, аккуратно выуживает моё сознание из потока мыслей. Спрячешься от него, как же... - Хьюго, я тебя уже не вижу, но знаю, что ты здесь. – Мартин бесстрашно смотрит в темноту (откуда я знаю, что для него моя территория выглядит как комок беспросветного тумана?), но не ищет меня взглядом. – И, надеюсь, выслушаешь то, что я попытаюсь донести до твоего сердца. Я, как хищник, едва почуявший передергивание затвора охотником в паре километров от себя, навострил уши, подсознательно повышая уровень самозащиты до предела. - Я тебя люблю. Такие простые, и одновременно очень сложные слова... А сердце, пропустив удар, как безошибочный детектор лжи, подтверждает их искренность. Мир вмиг переворачивается с ног на голову, принимая самое приятное положение. Откапываю свое бренное тело из-под одеял и неспешно двигаюсь ему навстречу, отмечая до того незамеченные признаки волнения – бисеринки пота на лбу, разворошенные кудри, подрагивающие колени, спрятанные в карманах руки... Видимо, желая унять дрожь, Мартин прикрывает глаза. Теперь под твоими веками та же самая тьма, что скрывает меня. Бесшумно встаю напротив него, не отрывая изучающего взгляда. Протягиваю руки, переплетая наши пальцы, и наслаждаюсь смесью радости, восторга и счастья на юном лице. И чего-то еще – любви, вероятно? Черное и белое закручивается в невообразимом танце, рисуя причудливые узоры на стенах, невиданные цветы на полках шкафа, странные геометрические фигуры на полу, затопляет даже беспристрастное зеркало, словно не желая выдавать ему тайну наших робких прикосновений друг к другу... Объятья становятся крепче, и комната уже напоминает черный кофе, который тщательно перемещали с густой пеной сливок, не позволяя им слиться воедино. Сухие и приятно теплые губы Мартина осторожно касаются моих – тоже пересохших от... возбуждения? Наверняка. Закрывая глаза, чтобы утонуть в нахлынувшей волне желания, успеваю чуть удивиться внезапному буйству красок, вспыхнувшему в помещении – все цвета радуги, и даже много больше, - словно сумасшедший, но оттого не менее талантливый художник расплескал палитру, возмутившись монохроматичности картины. Линии, узоры и образы – те же самые, но чувств в них стало несоизмеримо больше... Чувства. Любовь. Люблю. Осторожно пробую это слово на вкус, пока пальчики моего новообретенного – хм, любовника? – нет, любимого – лишают изнывающее от жажды ласки тело ненужного покрова, и удовлетворенно ловлю свое нежно прошепченное имя. Минуту спустя, сгорая от нетерпения, я всем телом прижимаюсь к Мартину, попутно успевая насладиться гармонией оттенков. Шутка ли судьбы, или простая случайность – но я отличаюсь кожей ровного матового цвета слоновой кости, а он щеголяет легким бронзовым загаром. Поглаживая ладонями каждый чувствительный закуток моего тела, словно всегда его знал, Мартин валит меня на простыни, которые приняли жемчужно-сиреневый оттенок, как и положено в этом доме. Развожу дрожащие от нетерпения бедра, и блаженно выдыхаю, принимая чуткого любовника – ни секунды промедления, ни единого лишнего движения, словно Лунная соната по нотам. Несколько сладких мгновений, расплывающихся в вечность – и теплой волной наслаждения Мартина смывает в мои уютные объятья. Только теперь до сознания доходят простые факты – комната приняла совершенно обычные для спальни размеры, фейерверк красок отгромыхал, уступив место привычным сочетаниям, на наши разгоряченные тела из распахнутых окон веет легкий ветерок... а вместо нелепого зеркала взгляду открывается роскошный вид неба, на котором каким-то чудом умещаются и месяц, и солнце одновременно... Хьюго распахивает глаза, припоминая последний кадр сновидения – переплетение образов феникса и дракона перед глазами. Смутное ощущение только что наступившей во сне разрядки совершенно не вяжется с утренней эрекцией. Надеясь, что его нечаянный гость еще спит – будильник на тумбочке бодро светится цифрами 6:49 – Хьюго, завернутый в бледно-сиреневую простынь, проскакивает через гостиную в направлении санузла. Молодой человек даже не подозревает, что Мартин сквозь сон лицезрел этот короткий миг неловкости и смущения и теперь окончательно уверился, что это крепость стоит не бездумного молниеносного штурма, а длительной рассчитанной осады.
Dawn: _Laura_ Прочитала:) Витеевато немного, мозг аж закручивает от накруток в предложениях:)) Пиши:)
Манула: - Это еще что такое? – нахмурился комиссар, разглядывая факс только что врученным ему помощником – Не хватало нам еще каких-то мудаков из столицы! Молодой мужчина, только что вручивший начальнику сообщение о том, что в их департамент направляется сотрудник уголовной полиции из Берлина, стойко переносил раздражение руководства. - Это женщина – скромно вставил сержант. - Женщина? – не понял шеф. - Ну да, этот мудак женщина. - Отииично! Еще лучше! Теперь какая-то конторская стерва будет путаться у нас под ногами, и указывать, как вести дело! Как они вообще пронюхали о нашей зверюшке?! - Судя по всему, кто-то об этом сообщил и пригласил этого… эту фройляйн. - Что???? И кому я за это должен сказать спасибо!? - Мне. Скромный ответ прозвучал за квадратными плечами полицейского. Обернувшись, он набычился и, тряся факсом перед носом у худощавой брюнетки, прорычал: - Ты! Прекрасно! Фройляйн Эрбах сделала стремительную карьеру?! Она уже не эксперт-криминалист, а начальник департамента!? Брюнетка, так же как и сержант, принесший дурную весть, выдержала этот выпад со стойкостью бетонной стены. - Нет. Я по прежнему ведущий эксперт… - с нажимом произнесла она свою должность – И я выдаю заключение по вверенному мне делу. Возможно, нашего клиента разыскивают в столице… - Возможно!? Так ты еще и не уверена в этом, эксперт! - Да. Не уверена, по этому я и пригласила для консультации сотрудника, который занимался его делом. По крайней мере, в ее деле были какие-то улики, в отличие от вашего славного отдела, который на данный момент располагает только косвенными доказательствами. Кроме совпадений у нас ничего нет. Я запросила у нее информацию генетической экспертизы и материалы дела, которое она вела. Это нам может помочь оправдать его задержание. В противном случае, через пару часов сюда явится его адвокат и тогда, я вам не завидую шеф! Выдав эту длинную, информационно насыщенную, но сдержанную речь, брюнетка развернулась и удалилась с гордо поднятой головой. Глядя ей в след, начальник скомкал бумажку, которая и так уже была больше похожа на обрывок оторванной ветром афиши. Отшвырнув его в сторону и цедя ругательства, сквозь зубы, он скрылся в кабинете, хлопнув дверью. Вздохнув, молодой сержант подобрал скомканный листок и, расправив его, еще раз прочитал имя сотрудника, которого ему придется встречать: - Отлично… Надеюсь, у коллеги Берг крепкие нервы… - Здравствуйте! - Рада познакомиться, коллега Берг. - Лисхен. Меня зовут Лисхен. - Отлично, а меня Ману. - Занятное имя. - Я и сама очень даже ничего! Рассмеявшись, женщины вышли из кабинета эксперта и направились в закрытый холл, там, где можно было курить. Убрав зажигалку, эксперт запахнула темный халат и села на подлокотник дивана. - Я знаю, что обсуждать материалы дела в приватной обстановке запрещено, но пара вопросов думаю не повредит… - Мы никому об этом не расскажем – усмехнулась ее новая знакомая, невысокая молодая женщина, с ярко рыжими волосами и внимательными темными глазами. Брюнетка тоже улыбнулась. - Замечательно. Вы привезли материалы, которые я просила, Лисхен? - Да, конечно. Вы уверены, что это мой клиент? - Уммм… Вероятность 92 процента, коллега. - 92? Это интересно. - Всегда есть какой-нибудь Икс, который входит в оставшиеся 8 процентов. Нельзя об этом забывать. - Понимаю. - Если образцы ДНК в вашем деле совпадут с моими пробами… Это будет означать, что ваше дело будет закрыто. - Ясно. Я читала ваш отчет. - Я не следователь, но характер преступления и косвенные улики указывают на то, что наша зверюшка… - Зверюшка? - Ну, это мы его так прозвали – улыбнулась Ману – Вы видели его? - Нет. Никогда. - Думаю, вам будет интересно – загадочно сообщила брюнетка – Вернемся к нашему делу, собрать остальную информацию дело следственного отдела, не мое. - Другими словами, на основе вашего заключения и моих материалов мы сможем подобрать ему полосатую пижамку подходящего размера? - Я почти уверена – нахмурившись, подтвердила эксперт – Четыре убийства… - Освидетельствование? - Вменяем. Без сомнения. - Как его взяли? - Удачное стечение обстоятельств. Для нас. И глупая случайность для него. Он попал в аварию буквально в паре миль от места преступления. Есть описание мужчины, которого предположительно видели примерно в то же время, когда произошло убийство. У него было довольно сильное сотрясение, и он не мог самостоятельно выбраться из машины. Патруль, приехавший на происшествие его и забрал… - Да. Действительно. Как глупо… Полагаю, не стоит спрашивать точны ли ваши заключения… - Да… Мои заключения точны. - На сколько процентов? - В этом случае… на 100. Огромное окно на пол стены. Окно в другую жизнь. Эта жизнь сейчас сидит за толстым стеклом, через которое на нее смотрят полицейские и презрительно усмехается. У этой поднадзорной жизни ярко синие глаза, которые как будто плавят стекло окна. Эти глаза как будто в диссонансе с наглой ухмылкой и грубой внешностью. Их глубина завораживает, заставляя воспринимать взгляд отдельно от его хозяина. Как будто на тебя смотрит небо. Давя своей вечностью и в тоже время, равнодушно созерцая течение времени. Глаза. На загорелом лице, исчерченном редкими морщинками. Темно русые волосы, длинная челка падает на глаза, кажется, совсем не мешая хозяину. Огромные плечи и руки сложенные на груди. Глядя на человека, дело которого она вела, Лисхен не могла оторвать взгляда от его рук. Большие, сильные. В них скрывалась именно та убийственная сила… Все его жертвы, если конечно, он виновен в их смерти умирали очень просто – им сворачивали шеи. Без крови и лишних следов, по этому так сложно было найти убийцу. Нет, он не маньяк. Это было бы слишком просто. У этого человека обязательно должен быть веский мотив. Психологический портрет говорит о большой внутренней силе, выдержке и в то же время, взрывном темпераменте. У него должна быть причина… Изучив материалы дела вдоль и поперек, Лисхен впервые столкнулась с этим человеком. Хотя… Иногда у нее мелькала мысль, что к человеческому виду его можно отнести только по внешности. В остальном, это был большой, сильный зверь. Опасный зверь. Хищник. Они не убивают просто так. Значит, она должна найти причину. Сейчас ее задача заключается в том, чтобы сопоставить предоставленные ей сведения и то, что она уже знает. Она не просто полицейский, она психолог, для которого важно не следствие. Она изучает причины. - Мне нужно поговорить с ним. - Хорошо. Попробуйте. С нами он отказался разговаривать. Кроме издевательских замечаний и пошлостей, от него ничего не слышали. - Вполне соответствует тому, что я ожидала – спокойно отозвалась Лисхен, с видом опытной няньки привыкшей к тому, что избалованные дети дерутся и ругаются как пьяные матросы. - Да? И что вы ожидали увидеть? – она улыбается в ответ на этот вопрос, снова изучая его руки. - Ему скучно. -Да? А мы не цирк-шапито, чтобы его веселить! - Подождите… Вы хотите сказать, что убийства он тоже совершал от скуки? - Нет. Вы не поняли. От скуки их совершают психически нездоровые элементы. Если бы он был, одержим какой-то манией, то сейчас кидался бы на стены и кричал о том, что получил приказ от Сатаны, или, наоборот, в подробностях и со вкусом описывал бы все детали. Он обязательно рассказал бы, по какому принципу выбирал жертв и как убивал их. - Логика безумия? - Именно. Как ни странно, у безумия самая железная и понятная логика. Способ убийства не свидетельствует о неполноценности. Слишком примитивно. У него явно был мотив поступать так. И то, как он себя ведет, доказывает мою правоту. Ему скучно. Потому что никто не ожидает от него этого. О нет… Этот человек нормальнее нас с вами… В комнате два стула и стол. И огромное окно на пол стены. За этим окном три пары глаз, напряженно следящих за каждым движением мужчины сидящего на стуле. Когда открылась дверь и в комнату вошла женщина с рыжими волосами, он поднял голову. Открыто разглядывая ее с головы до ног, он не усмехался. Несколько минут ожидания. Обычно женщине стоит открыть рот и из загадочной валькирии она превращается в курицу. Пока он ждет. Остановившись за стулом, Лисхен оперлась руками о жесткую спинку. Теперь его глаза как раз напротив. Она не боится его. Хотя, чего ей бояться? Что он может сделать? Или может? Давая ему возможность рассмотреть себя во всех подробностях, Лисхен сжимает спинку стула. Руки начинают дрожать. Эта мелкая дрожь не заметна постороннему глазу, но она вызывает цепную реакцию по всему телу. Ей срочно нужно заговорить, иначе она упустит инициативу. Но говорить сейчас, когда он не отрывает глаз от изгибов ее тела, бесполезно. - Здравствуйте… - У тебя есть дети? Он обрывает ее, не дав договорить. Не моргнув глазом, она давно привыкла к таким выпадам, Лисхен отвечает: - Нет. - Ты красиво врешь – усмехается мужчина и откидывается на спинку стула. Разняв руки, он поворачивается к черному окну в стене с усмешкой, как будто заранее предупреждая о том, что он не собирается делать резких движений. Окно хранит молчание. Огромная ладонь повторяет в воздухе форму ее груди. Пальцы едва заметно вздрагивают, как будто чувствую под собой твердый, напрягшийся сосок. Удовлетворенно усмехнувшись, он снова сцепляет руки на груди и говорит: - И у тебя красивая грудь. Не смотря на то, что у тебя есть ребенок… Он прав. И в первом и во втором пункте. - Я хочу задать вам несколько вопросов. Вы имеете право… - Я знаю. - Отлично. Значит, вы не против ответить на мои вопросы? - Нееет… - как странно прозвучало это короткое слово. Как будто он смаковал каждый звук как затяжку дорогой сигаретой. - Как вы себя чувствуете? - Паршиво. Меня осматривал какой-то старый пидор и моя задница его интересовала больше чем моя голова. - Сожалею. Это не массажный салон. - Я вижу… Но с твоим появлением все стало не так плохо. А почему бы тебе не допросить меня в камере? Там гораздо удобнее. Хотя, какая разница? Этот стол тоже подойдет. - Вам доставляет удовольствие подобный разговор? - Нет. Моя рука у тебя между ног – это будет то, от чего я получу удовольствие. Он не имитирует безумие. Он просто издевается. Пожав плечами, Лисхен оставляет спинку стула и произносит: - Видимо, сейчас нет смысла продолжать… - он снова перебивает ее: - Почему? Это только начало. Уверен, тебе понравится… Наглая, пошлая ухмылка. Лисхен направилась к двери. Она не успела среагировать на движение за спиной. Мгновенно преобразившись, мужчина вскочил и, протянув к ней свою огромную руку, схватил ее за шею. Подтащив к себе как котенка, он опрокинул ее грудью на стол. Вдавив ее в стол, он прижался к ней. Эрекция такая, что штаны чудом не лопаются. Его рука на горле… Но его пальцы не давят, они почти нежно гладят ее шею… Другая рука сжала ее бедро в узких брюках. Нет нужды ее держать. Под его весом, она даже не сможет пошевелиться. Почти со стоном он вдыхает аромат ее рыжих волос, как будто в его голове часы отсчитывают секунды, когда в кабинет ворвется охрана. Его грубые пальцы бесцеремонно раздвигают ее бедра… - Ты… - он не успеет договорить. Через несколько мгновений он уже стоит на коленях. Два удара способные свалить быка, всего лишь поставили его на колени. Охрана выволокла его из кабинета. Выйдя следом, Лисхен на мгновение закрыла глаза, переводя дыхание. Суета вокруг и расспросы о ее самочувствии. Не смотря на потрясение, ответы четкие и ровные. Извинившись, она направилась в туалет. Один из следователей, допрашивающих задержанного вчера нахмурившись говорит, обращаясь к худощавой брюнетке: - Он не проявлял признаков агрессии. На меня он так не реагировал… Задумчиво глядя на перевернутый стул за стеклом, брюнетка усмехнулась: - Ты не в его вкусе, Карл. Через сутки было предъявлено обвинение на основании свидетельских показаний и заключений эксперта-криминалиста. Во время расследования и до суда арестованный проведет в тюрьме. Для одного арестанта нет смысла заказывать транспортный фургон, его отконвоируют на обычной машине, в сопровождении двух охранников и сотрудника Берлинского отделения, фройляйн Берг. - Карл! Карл, что стряслось??? – Ману выглянула из своего кабинета и схватила за руку пробегавшего мимо полицейского. Резко затормозив, он прокричал что-то в телефон и бросил: - Машина с конвоем попала в аварию. - Что??? Побег?! - Вряд ли. Если это и был побег, то далеко наш клиент не ушел. - Почему? - У нас 5 трупов. - Чеееерт… А… - Да. И коллега Берг… Тремя днями раньше. - Лис, черт подери! Ты понимаешь, что я не могу выдать неверное заключение! Я не одна работаю над этим делом. Результаты моей экспертизы могут быть затребованы в любой момент и, тогда подлог выясниться. - Я понимаю. Успокойся. Я не прошу тебя об этом. Ты не можешь так рисковать из-за нас. - У тебя мало времени. Решай. И решай быстро. Вот чего я точно не могу, так это потерять вас. - Я понимаю… - До встречи. - Спасибо, Ману. Сняв перчатки и очки, Ману бросила их в корзину. Нажав кнопку записи на диктофоне, она села за свой стол. - Осмотр закончен в 23:15. Первичный осмотр подтвердил, что трупы, извлеченные из обгоревшего автомобиля принадлежат… Список из пяти имен. - Процедура опознания затруднена из-за сильного термического повреждения лицевых тканей. - Ману, ты закончила? - Да, почти. - Когда будет готов отчет. Завтра утром. Я проведу экспертизу ДНК и выдам заключение. Сомнений нет, это наш клиент и…. коллега Берг. - Мне жаль. Кажется, она тебе понравилась… - Да, ты прав. Она мне понравилась… Ладно, иди. Я скоро закончу. - Ты животное… - За это ты меня и любишь, моя девочка. - У девочки, между прочим, есть семилетняя дочь. - Нет. - Что значит, нет? - Потому что это моя дочь. Ты-то здесь при чем? - Ну, ты и сволочь! Поцелуй меня… - Теперь, когда нас официально нет в живых, придется сдать свой бизнес. - Давно пора. Я не хочу, чтобы наша детка узнала, чем занимался ее отец. - Она не узнает. - Я надеюсь… - Что за неуверенность в голосе, любимая? - Я боялась за тебя все это время. Каждый день. - Я знаю. - Это был не самый удачный способ заработать на безбедную старость. - Зато, какой эффективный. К тому же, у меня есть очень важная причина… - Да? Напомни мне… - Позже… У тебя такая красивая грудь, моя девочка… 13.05.2009
Sholah Werassa: Даааа. Я их обожаю.
Vaalea: Дааа.
Манула: Название: «Безумный город в одном дне» Автор: Манула «Стервятник прогнал орла, гнездящегося на Бумажной башне…». Оторвав на мгновение взгляд от безрадостной картины падения Берилла, я предусмотрительно огляделась по сторонам и, поудобнее перехватив пакет с только что купленными книгами, направилась через дорогу. За спиной хлопнула входная дверь в магазин. По дороге, игнорируя мое присутствие, важно проплыл огромный черный автомобиль. Где-то неподалеку реклама бодро зазывала зайти в супермаркет и срочно купить колготки и рыбу со скидкой. В центре маленького скверика, на постаменте возвышался памятник первым строителям города. Что символизировало это нелепое творение, и кто придумал назвать памятником необработанный и неотесанный кусок гранитной глыбы, уже никто не помнил, да и никому это было особенно неинтересно. Глыба гордо торчала на постаменте посреди сквера, создавая фон для свадебных фотографий и снимков из школьных альбомов. Мне нужно было пройти мимо сквера, мимо крикливого магазина с колготками и рыбой, перейти перекресток и сесть на автобус. Собственно, в автобусном вояже не было особой необходимости, наш городок можно обойти за час-полтора. Как однажды сказал мой муж: «В нашем городе нет понятия далеко, есть понятие – лень». И сейчас мне, признаюсь честно, было лень идти пешком, желтые извозчики, собрав пассажиров, неспешно объезжают город по кругу. В субботний погожий денек совсем неплохо прокатиться по городу никуда не спеша и не торопясь. Но добраться до автобуса мне не удалось. Не дойдя всего пары метров до поворота к скверу, я запнулась за бордюр, уронила сумку, пакет с покупками и за несколько секунд успела вспомнить и воспроизвести большую часть известных мне нецензурных выражений. Прыгая на одной ноге и поскуливая, я не обратила внимания на то, что что-то не так было вокруг. Прихрамывая, я подобрала книги, сумочку и, выпрямившись, замерла на месте. Из-за угла поликлиники выскочил невысокий, крепкий мужик, с густой черной шевелюрой, внимательными карими глазами и крупным носом. Одет был незнакомец в темно-серый костюм добропорядочного гражданина. И все бы вроде в порядке, если бы не две вещи. Нет, даже три. Первое: мужчина держал в руке «Беретту». Второе: рядом с мужиком бодро пригарцовывала огромная немецкая овчарка, размером с теленка. И третье… Кажется, я с уверенностью в девяносто процентов знала, кто этот мужик и как зовут его собаку. Заметив мой ошалелый вид, незнакомец сказал: - Рекс! Не пугай фройляйн! Фройляйн уронила книгу, сумку и челюсть. - Мозер. Криминальная полиция – на чистом русском языке представился мужчина, предъявив значок венской полиции – А это Рэкс. - Очччень приятно… Галантно подобрав вещи, герр Мозер вручил их мне. - Простите его, Рекс очень дружелюбный. - Да-да… - промямлила я – Я знаю. Спрятав пистолет, мужчина извлек из кармана фотографию и обратился ко мне с просьбой взглянуть на снимок. Может быть, я встречала поблизости этого человека? Он разыскивается властями. Честно рассматривая снимок подозреваемого, я неожиданно вспомнила, что и правда видела его. Совсем недавно, в книжном магазине. И как не заметить чувака в хоккейной маске, с огромным тесаком, рассматривающего книги с рецептами в Кулинарном отделе? Странно, почему-то тогда мне это удивительным не показалось. Сообщив полицейскому направление, в котором стоит двигаться, я осталась стоять, прижимая к груди книги и глядя в след убегающему дуэту. Интересно, что было в чае, который я пила утром? Что-то вокруг было не так, причем не так – это мягко говоря. Странное ощущение, которое не описать парой слов, заскреблось где-то в затылке. Наверное, с каждым случалось такое, когда, кажется, будто весь мир вокруг вас знает какой-то смешной анекдот и потешается над ним от всей души, и только вас забыли посвятить в суть свежей шутки. Город жил своей жизнью, но почему мне казалось, что мое пробуждение, душ, макияж, сигарета и поход в магазин – все это затянувшийся сон? А как иначе можно объяснить, странного вида субъекта в хоккейной маске, на которого никто из покупателей не обращает внимания. А что такого? Ну, в маске, ну с тесаком, ну ищет он книгу о тысяче и одном способе приготовления мяса? Что странного-то? Можно подумать, что в книжный магазин каждый день заходят такие необычные посетители. И венские полицейские с собаками, разумными, как целый отряд следователей, тоже каждый день бегают по городу и разыскивают тех самых «обычных» посетителей книжных магазинов. «Нет, я точно сплю. И не такое снилось. Спокойно, Ману. Ты же ра…» Недодуманная мысль повисла в пространстве и летний ветер, унес ее куда-то в теплый день, не обещая вернуть. Мысль, видимо, была последней, потому что после этого я снова превратилась в рыбу, которая, молча пялится на человека в акваланге. И было от чего, знаете ли. Мимо меня, с целеустремленностью бронепоезда прошествовала девчушка лет четырнадцати, в коротком платьице, с черными растрепанными волосами и огромными, нереально огромными глазами на пол лица. Упрямо сжав губы, она тянула за руку девочку поменьше, лет пять, разбитые коленки, сарафанчик и прижатый к груди початок кукурузы. Обладательница початка, всеми свободными конечностями пыталась зацепиться за лавку, ограду клумбы, ветку дерева, со всей решительностью детской души, намереваясь помешать транспортировке ее, куда бы то ни было. Но, старшая, по всей видимости, обладала не менее упрямым характером, потому что времена терпеливо отцепляя, малышку от препятствий, она по-прежнему тащила ее в намеченном направлении. Когда новая странная парочка прошла мимо меня, я услышала слова старшей: - Мэй, веди себя хорошо! Пузатая мелочь, распялила невероятных размеров рот и издала протяжный душераздирающий вопль: - Глууууууууууупая сестраааааааааааааааа!!! Початок выпал из рук девочки, но старшая сестра не обратив внимания на ее попытки его подобрать, потащила ее дальше и скоро они обе скрылись из виду. Опасливо толкнув кукурузу носком кеда, как будто опасаясь, что початок может напасть на меня, я наклонилась и протянула к нему руку. В этот момент за моей спиной раздался саркастический смешок и скрипучий голос произнес: - Неет, это не яблоки. Это не вкусно… Мгновенно выпрямившись, я развернулась на голос, хотя лучше бы этого не делала. Передо мной в полу метре от земли висело существо, аналогов которому не найти ни в одной системе классификаций живых организмом планеты Земля. Огромные кожистые крылья, невообразимый оскал и круглые красные глаза. Существо совершило движение мышцами лица, видимо обозначающее улыбку и сообщило мне: - Обожаю яблоки из мира людей. Как вы их называете? Сочные? Тут мои нервы сдали окончательно. С диким криком, я рванула к скверику, бросив пакет с книгами. Там должны быть люди! Или… я наконец-то должна проснуться! Чуть не угодив под машину, я пролетела отрезок тротуара от злополучного двора до сквера с такой скоростью, с какой не бегала на школьных олимпиадах. Умиротворенный вид сквера подействовал на меня как бетонная стена, неожиданно возникающая на пути. Люди сидели на скамейках, разговаривали, смеялись, мир и покой и только я, с дико выпученными глазами и взлохмаченной прической, среди этого благоденствия выглядела чужеродным элементом. Оглядевшись, я истерически хихикнула. Надо же… Как просто сходят с ума. Вот так вот обычно и незаметно. Мне нужно было успокоиться. Успокоиться и подумать. Согласитесь, было о чем подумать. Например, о том, стоит ли сначала позвонить мужу, чтобы сообщить, что его супруга «слетела с катушек», «тронулась», «шизанулась», «сбрендила», любой вариант подойдет или сразу же отправиться в больницу на горке, где занимаются такими как я? Нетвердой походкой, я двинулась к открытому летнему кафе. Выпить воды, посидеть в тени под воон тем синим зонтиком, покурить и все обдумать. Не суждено было сбыться моим планам, ох, не суждено. В сквере «У камня» никогда не было летнего кафе, и быть не могло. Не место ему там, городская управа запрещает увеселения в общественных местах. Но не это было самым занятным! За ближайшим ко мне столиком сидел престранного вида мужчина, в белом щегольском костюме, с красной бутоньеркой и шляпе, из-под которой сверкали проницательные, немного плутоватые зеленые кошачьи глаза. Напротив него сидела дама, в шикарном туалете тридцатых годов уже прошлого века, увешанная драгоценностями, как новогодняя елка. Осторожно коснувшись кончика своих тонких и экстравагантных усов, мужчина произнес по-французски: - Вы очень неосторожны, дорогая графиня. Его спутница, пожала плечами и тоном беззаботной аристократки ответила: - Ах, мой друг! Осторожность – это так не по-русски. Вы, цивилизованный европеец, мсье Пуаро, вам этого не понять! Думаете, меня удивило, что я поняла их разговор, зная с десяток слов на французском? А вот и нет. Теперь меня уже ничто не могло удивить. И зачем я так подумала? - Эй, сестренка, прикурить не найдется? – томным, хрипловатым голосом осведомилась не весть откуда возникшая рядом девица. Искательница зажигалки была выше меня на голову, худа и угловата, но, не смотря на свою комплекцию, двигалась и держалась она удивительно элегантно и пластично. Черное каре с прямой челкой, ярко алый рот и настойчивый взгляд из-под нарисованных бровей: - Ну, так что? В скверике разговаривали люди, официант в длинном белом фартуке подавал посетителя херес и шерри, а громкоговоритель на супермаркете у меня за спиной призывал: «Свободные сталкеры, ветераны и охотники, вступайте в ряды «Долга»!». И тут, как говорится, Остапа понесло. Глядя на девицу снизу вверх, я заявила: - Знаете, миссис Уолас, говорят, что курить вредно. Яркогубая насмешливо скривилась: - Кто говорит? - Ну… люди говорят. Наклонившись ко мне, моя собеседница доверительно сообщила мне: - Люди вообще много говорят – и, не дождавшись от меня зажигалки, шлепая по плитам тротуара босыми ногами 44-того размера, направилась к столику, за которым мило беседовали толстячок с бутоньеркой и роскошная графиня. Усатый бельгиец ловко вскочил и предложил даме желаемый огонь. Его подруга, окинула брюнетку скептическим взглядом и отвернулась, считая нецелесообразным тратить время на представительницу низших классов. Нужно было спасать остатки разума, поэтому я, стараясь не смотреть по сторонам, направилась к стоявшим у магазина такси. Выбрав первую попавшуюся машину, я запрыгнула на заднее сиденье и быстро назвала адрес. Закрыв за собой дверь, я на мгновение почувствовала облегчение, как будто стекло и кусок металла с кожаной обивкой, отгородили меня от, стремительно сходившего с ума, мира вокруг. Приятно осознать, что осталось еще хоть что-то знакомое мне и привычное, например это такси. Ловко вывернув из поворота, таксист повернулся ко мне… Незыблимость рухнула, как карточный домик. Сверкнув ослепительной улыбкой, таксист радостно выпалил, голосом Вадима Андреева: - Добрый день, мадемуазель! - Мадам… - пролепетала я, вжимаясь в кресло. Смуглый водила, снова улыбнулся: - О, прошу прощения! Отличный день для прогулки по Марселю, мадам! Меня зовут Даниэль. Я надеюсь, вы куда-нибудь торопитесь? – с надеждой закончил он. - Нет-нет – быстро разрушила его надежды я – Я совсем не тороплюсь. Нисколечко! - Жаль – помрачнел таксист, но через пару секунд снова расцвел в улыбке – Но ведь в дороге всякое может случиться, не правда ли? Например, вспомните, что забыли дома включенный чайник. Однажды, вы не поверите, мой друг комиссар полиции, Эмильен таким образом переехал ко мне погостить. Представляете? И ничего бы, если он бы один, так он привез с собой свою уважаемую маман… Слушая болтовню таксиста, я подумала, что сейчас поверю во все и все смогу представить. Даже то, что у марсельского таксиста друг полицейский. «Господи, какую чушь я несу!». Город вокруг сходил с ума. На детской площадке, где летом стоит надувной городок, топталось существо, напоминавшее хомяка-мутанта. Хомяки обычно не бывают трех с половиной метров высотой. Вокруг «хомяка» вихрем носились самые молодые представители городского населения, недавно вылупившиеся из плена колясок. Следом за ними, с не меньшим рвением бегали их мамаши, опасавшиеся не то за свих чад, не то за редкого представителя фауны. На перекрестке машина резко затормозила и Даниэль, с истинно французским темпераментом, ударил руками по рулю: - Вот черт! Я робко выглянула из-за его плеча. Дорогу не спеша пересекал отряд всадников. Статные, длинноволосые, остроухие, сверкающие ослепительным чувством собственного достоинства и драгоценной инкрустацией доспехов. Высунувшись в открытое окно, таксист крикнул: - Эй, девочки, шевелите своих заднеприводных! Я спешу. Только один из всадников удостоил его надменным и ледяным, как зима Ханты-Манскийска, взглядом. Презрительно поморщившись, он повернулся к одному из своих соплеменников и снисходительно сказал, как будто речь шла о надоедливой мухе: - Люди. Как только дорога освободилась, такси рвануло с места, так резво, что меня вдавило в сиденье. Не обращая внимания на ограничения скорости, водитель гнал по прямому, как лента, Советскому проспекту. Не смотря на приличную скорость, с нашей машиной поравнялась другая. Удивленно таращась в окно, я даже не подумала о том, откуда в нашем городке с его дорогами и доходами, могли появиться такие колеса. Гоночный автомобиль с соответствующей низкой подвеской, реактивным двигателем, заменяющим целый табун лошадей. Водитель этого экзотического чуда был под стать своей машине. Огромные плечи и руки, лысая как коленка, голова и выражение лица до такой степени наглое и надменное, что казалось еще немного и хозяин этого лица рявкнет: «А ну лежать-бояться!» и самое главное, тот к кому это будет сказано, исполнит указание с похвальной быстротой. Нехорошо прищурившись, Даниэль покосился на хозяина машины, следовавшей с нами бок о бок. - Эй, чувак, где ты откопал этот раритет? – крикнул хозяин крутой тачки – На такой еще моя бабуля ездила! И издав лошадиное ржание, вдавил педаль газа в пол и ушел вперед, махнув у нас перед носом спойлером и хвостом выхлопных газов. Закрыв глаза рукой, я сползла по сиденью и не видела манипуляций водителя такси. Была только скорость и не важно, что по нашим дорогам ездить больше девяносто километров невозможно физически. Если весь город спятил, почему дороги должны оставаться разумными? Открыла глаза я только когда машина уже стояла перед моим подъездом. Выбравшись из такси, я полезла в сумку, раздумывая, чем буду оплачивать этот экстремальный вояж. Евро у меня в кошельке естественно не завалялись. Сверкнув на прощание тысячеватной улыбкой, таксист умчался, пожелав мне отличного дня. Постояв пару минут с раскрытым кошельком в руках, я огляделась вокруг. Ничего необычного, только на полянке у подъезда паслись два пони, а из-под куста торчали две пары волосатых босых ног и листья шевелились от раскатистого храпа, издаваемого обладателями немытых ног. Пулей взлетев на четвертый этаж, я забарабанила в железную дверь своей квартиры. Воспользоваться ключом мне в голову не пришло. Через долгих полторы минуты, дверь распахнулась и мой муж, издав радостный возглас: «Масик!!!», схватил меня за руку и, не запирая двери, потащил в комнату. «Я не доживу до конца дня» - пронеслось у меня в голове. В комнате, расположившись на полу, кружком сидели люди. Военные куртки, защитные комбинезоны, потертые плащи, пыльные рюкзаки и вещьмешки, противогазы и респираторы. Сталкерские привал со всеми вытекающими последствиями. Гости как по команде обернулись на шум нашего появления, схватившись за свои «калаши» и «макаровы». Увидев меня, мужики единодушно вынесли вердикт: - Оооооооооооооо!!! - Это моя хозяйка – устраняющим неясности тоном, объявил муж, не отпуская мою руку. - Аааааааааааааааа!!! – отозвались гости. Глядя на открытые банки с тушенкой, хлеб и бутылки, размещавшиеся на чьей-то крутке в центре круга, я порадовалась тому, что им не пришло в голову развести костер в моей гостиной. Мне тут же расчистили место у «стола» и любезно предложили водки. Я умоляюще посмотрела на мужа. - Не, мужики, это вы без нас. Сталкерское сообщество выжыдательно замолчало. - Вам еще в рейд идти, а водка она же всегда пригодится. Где вы потом ее искать будете, если приспичит? Зомби на кордон пошлете что ли? Охотники одобрительно загудели, мол, дело говоришь, брат. Просекаешь тему, видимо, бывалый сталкер. - Там в холодильнике пиво есть – сказал муж. Когда я собралась подняться, чтобы добыть себе бутылку «Сибирской короны», один из сидевших рядом со мной сталкеров, жестом остановил меня. Подкравшись к двери в коридор, он осторожно выглянул в нее и, достав из кармана болт, кинул в кухню. Железяка прокатилась по линолеуму и замерла у кошачьей миски. Выждав с минуту, добытчик пива, одобрительно кивнул и сообщил остальным: - Чисто. Я пошел. Во время отсутствия добровольного ходока в кухню, двое его друзей внимательно следили за коридором и дверью ванной. Мало ли чего там притаиться может? После всего того, что я сегодня видела, я была с ними полностью солидарна. Кто знает, зайду в ванную, а у меня там Плакса Миртл хнычет. Прихлебывая пиво, я думала о том, что происходит. Мир сошел с ума. Или только я? У кого спросить? У мужа, который был совершенно счастлив, от того что рядом сидели братья по разуму. Или у этих братьев? «Простите, Вы не заметили, что я спятила? Нет? Ну и славно. Что? Нет, не беспокойтесь, со мной все хорошо. Наверное, в Мозговую хлопушку угодила. Хы-хы! Что помогает? Ночная звезда? Спасибо за совет. В следующий раз, когда буду в Баре, прикуплю у Бармена. Предайте от меня привет Доктору и Бенито». Тупо хихикнув в тон своим мыслям, я вдруг увидела свет. Озарение! Таня! Ну, конечно же! Таня, моя дорогая подруга. Самое разумное существо на свете. Уж она-то мне прямо скажет, что со мной не так! Робко осведомившись, куда мне можно отлучиться, без опасности для жизни, я получила рекомендацию, что балкон проверен, аномалий нет, монстры туда не проберутся. Разве что черные собаки могут набежать, уж очень у меня духи сладкие. Клык рассказывал, что эти твари очень ловко по деревьям лазают. Для пущей уверенности мне вручили АКМ. Кто знает, чем в этом безумном мире может обернуться поход на балкон, глядишь, и автомат пригодится. Осторожно прислонив в стенке одолженное оружие, я набрала номер подруги и припала к трубке. Долгие гудки взывали к терпению. Осторожно выглянув с балкона, я попыталась разглядеть Татьянины окна. Гудки тянулись. Вторая попытка увенчалась успехом и после седьмого сигнала, трубка ожила: - ЧТО?! – рявкнула обычно сдержанная и доброжелательная Таня. - Я… ну… я тут… - растерявшись промямлила я. - Что стряслось?! – нетерпеливо вопросила подруга. - Ты занята? - Да! Афигенно занята. Занятее просто не бывает! - Случилось что? – я затаила дыхание, подсознательно ожидая услышать в ответ какую-то дикость. - Я пью коньяк с Винцентом Вегой! – выпалила Таня. - Тань…- тупо отозвалась я – Ты же не пьешь коньяк. - Я не пью коньяк?! Как это я не пью! Очень даже пью! В хорошей компании особенно. Скажешь тоже, я не пью! – и трубка отключилась в праведном возмущении. Аккуратно положив телефон на пол рядом с автоматом товарища Калашникова, я села на стул. Моя единственная зацепка, единственный ключик к понимаю всего происходящего вокруг, рассыпался у меня в руках. Точнее утонул. Утонул в коньяке. Если даже Танька… Девушка у которой рассудительность – составляющая часть скелета, ведет себя так, чего ждать от меня, вечно живущей в множестве параллельных реальностей? За несколько часов мой город населили герои любимых книг, фильмов и мультиков. Мало того, что заселили, так еще и чувствовали себя в нем комфортно, как у себя дома. С одной стороны, разве не здорово то, что скучный, серый, ничем не приметный городишко в одно мгновение превратился в коктейль образов и ситуация, созданных самыми изощренными талантливыми умами? А с другой, неизвестно к чему все это приведет. Моя аналитическая натура не могла жить спокойно, когда на горизонте возникала ситуация, у которой не могло быть разумного решения. Ведь никто не знает, кого еще к нам принесло, и как все эти личности будут уживаться вместе. Не думаю, что кому-то со стороны мои рассуждения показались бы разумными или хотя бы адекватными, но на тот момент других у меня не было. Просто быть не могло. Дым сигареты извивался над моей головой знаками вопроса. Дверь открылась, и на балкон вышел мой супруг. - Что случилось, моя девочка? - Ничего. Нахмурившись, он присел на корточки передо мной и взял меня за руки. - Опять будешь отмалчиваться? Как ни странно, но мой ответ был абсолютно честным. Когда он сидел рядом со мной и держал меня за руки, все в мире было в порядке. Все как надо. Все как я хочу. И зачем беспокоиться о том, что по городу разгуливают отряды эльфов, разыскивает беглого убийцу в хоккейной маске комиссар из Венской криминальной полиции, а у нас в гостиной пьют водку матерые сталкеры? Что в этом такого ужасного? Ужасно, если вдруг рядом со мной не будет мужчины, который сейчас держит меня за руки. Вот это будет ужасно, а эльфы, сталкеры и мультяшные герои – это даже забавно. Вернувшись к нашим гостям, я уже перестала смотреть на них, как на что-то из ряда вон. Это был факт, а факту все равно, принимают его или нет. Он просто есть. - А сейчас анекдот! – громко объявил сталкер в потрепанном плаще с шрамом на левой щеке – Стоят два контролера на краю саркофага. Один так грустно говорит: - Вот черт! Штаны упали. Второй меланхолично отзывается: - Ну и хрен с ними. Первый вздыхает: - В том-то и дело. Посмеялись, кто-то, как обычно недовольно заметил: «Так старье же! А поновее ничего нет?». К вечеру водка была выпита, тушенка съедена, байки рассказаны. Сталкеры собрались в рейд. Как гостеприимные хозяева, мы с мужем опустошили свой холодильник, рассовав подарки по рюкзакам гостей. Им там, в Зоне, нужней будет, а мы завтра закупим. Муж долго прощался с новыми друзьями, чуть не плача от предстоящего расставания, кто знает, свидятся ли еще? Как говорится, все по Зоне ходим. С нас взяли клятвенное обещание, что если что-то случится, мы просто обязаны позвать своих друзей, которые обязательно придут по первому зову и покрошат в капусту всех наших врагов. И артефактов каких надо принесут, и проводника надежного по Зоне предоставят. Выходить через подъезд, наши гости отказались, сказав, что бывали они в подземельях, ничего там хорошего нет, а сгинуть можно ни за грош. Соорудив веревочную лестницу из всех нашедшихся в доме веревок, мы проводили их с балкона. Наблюдая, как солнце медленно уползает за верхушки сосен, я спросила у мужа: - Немец, тебе все это не кажется странным? Мой супруг был счастлив, как ребенок и ему странным ничего не казалось. Ночь мягко погасила закат, наполнив воздух ароматом травы и прохлады. Вы знаете, какой изумительный запах у прохлады? Она пахнет дождем, речкой, летом и счастьем. Наше романтическое настроение развеял посторонний звук, выглянув с балкона, мы увидели, что по стене нашего дома ползет человек в красно-синем костюме, разрисованным паутиной. Заметив нас, человек отлепил одну руку от стены, помахал нам и пополз дальше. Безумный день плавно перетек в безумную ночь. Из темноты прямо перед нами, на уровне балкона материализовался крупный темнокожий мужик, в кругленьких, забавных очках и черном кожаном плаще. - Здравствуйте. Я ищу избранного. - Чувак, извини, избранного у нас нет – посочувствовал искателю мой муж. Гость задумался. - А белый кролик? - Белый кролик ушел со Шляпником. - Куда? - К Алисе, разумеется. На чай. Чернокожаный еще сильнее задумался. Потом печально вздохнул и снова спросил: - Могу я воспользоваться вашим телефоном? - Да без проблем! Залетай в комнату – муж широким жестом пригласил висевшего в воздухе мужика в дом. - Благодарю. Осмотрев нашу гостиную, гость поднял трубку телефона. Набрал номер и с каменным выражением лица сказал: - Это я. Готовьте проход. Через пару секунд негр растворился в полутьме комнаты, а трубка упала на пол и мягко стукнулась об пол. Вернув ее на место, мой муж, хихикнул: - Надо было ему сказать, что ты дочь избранного. Я фыркнула: - Эту шутку про моего папу знают не многие. Завис бы мужик. Пойдем спать? - Пошли. Ночь была в самом разгаре и как будто не хотела отпускать нас из своего театра. В окно постучали. От неожиданности мы вдвоем буквально подпрыгнули, согласитесь, когда стучат в окно четвертого этажа, поневоле удивишься. - Кого там еще принесло? Заходите! – крикнул мой благоверный. Нашими новыми гостями были высокая женщина, с короткими рыжими волосами, чем-то напоминающая меня, только старше и жестче, и экзотического вида мужчина, в бандане, черной коже, цепях и кольцах. - Приветствую, хозяйка – галантно поклонился мужчина. - Привет, Ману – помахала рукой его спутница. Муж, нахмурившись, уставился на незнакомых ему людей. Взяв его под руку, я пояснила: - Любимый, познакомься. Это Кело и Локки. Вампиры. - Да??? Круууто! – обрадовалась моя вторая половина – А пиво они пьют? - Обижаешь! – оскалился Локки, продемонстрировав белоснежные клыки. Всю ночь по городу рыскали два отряда вооруженных людей. Первый - амазонки с девизом: «Приговоренные к славе» на спинах форменных курток, под командованием офицера Шолах. Второй - десяток мужиков в черных защитных комбинезона и противогазах, под руководством лейтенанта Котова. Одни искали вампиров и падальщиков, другие рвались защитить мир от заразы Зоны. Столкнувшись на площади, эти две вооруженные до зубов группировки, очень быстро сообразили, что хоть они и из разных организаций, дело они делают общее. И объединив усилия, отправились спасть мир. Над ночным городом летала голая ведьма на метле, на озере нимфы устроили шабаш, в городском парке разбили лагерь воины Рохана, по соседству с ними, у костра, своим братьям читал летописи Черного отряда врач Костоправ, на балконе четвертого этажа, дома № 14, микрорайона «Мирный», мой муж и вампир Локки распевали матерные песни. Безумие бывает чертовски веселым, вам так не кажется? Сонное утро зевало на подоконнике, весело посвистывая птичьими трелями. Открыв глаза, я осторожно оторвала голову от подушки, ожидая реакции организма на вчерашнее пиво и бессонную ночь. Как ни странно, чувствовала я себя бодро, что для этой части суток было не свойственно. Муж сладко спал, обняв подушку. Быстро вскочив с постели, я выглянула в окно. Все было на месте. Стройка напротив, газон, лавочка, кусты. Исчезли только пони и их всадники с мохнатыми ногами. Но это, же еще ничего не значило. В мусорном ведре по-прежнему лежали банки от тушенки и бутылки от водки. На столе одиноко сверкала, подаренная моему мужу вампиром, серьга. Но что-то уже было не так… Умывшись, быстро одевшись, я попыталась разбудить мужа. Это и в обычное время было делом нелегким, а после вчерашнего отрыва, превратилось в Сизифов труд. Упорно отворачиваясь и ворча, что-то невразумительное, супруг наотрез отказывался просыпаться, игнорируя мои настойчивые попытки. Задумавшись на пару секунд, я наклонилась к его ушу и громко объявила: - Немец! Идет выброс! Реакция была незамедлительной. Скатившись с кровати со мной в обнимку, супруг по-пластунски залез под кровать, не забыв меня. Удостоверившись, что укрытия от выброса найдено, он мгновенно отключился. Пожалуй, это была не самая удачная моя идея. Осторожно убрав его руку, я выбралась из-под кровати, чихнула, снова переоделась и, схватив ключи, выбежала на улицу. Утро воскресенья было тихим, теплым и обычным. Растерянно оглядываясь вокруг, я стояла посреди тротуара. Вчера вот здесь было летнее кафе, где беседовали великий бельгийский детектив и русская аристократка. Напротив, во дворе у поликлиники, верещала девочка с початком кукурузы в руках, а там… Там был огромный зверь, хомяк-переросток. Вчера. Это все было вчера. Безумный день в одном городе. Нет, не так. Безумный город в одном дне. Виток реальности, по ошибке пересекшийся с моим городом, наполнивший его феерическим весельем, удивительными встречами и щемящей сердце, знакомой с детства, верой в чудеса. Безумный город в одном дне. Как жаль. Как жаль этого безумного чуда. Оно покинуло город, не объяснив, откуда взялось. Почему вдруг перевернуло все с ног на голову. Зачем оно приключилось. Оставив эту печаль в сердце. Светлую, добрую, но все, же печаль. Не могла же я одна вызвать такую бурю аномальных явлений!? Ели бы это было так, ах, если бы это было так, друзья мои… С поникшими плечами и грустными мыслями и вышла к перекрестку и вдруг все поняла. Увидела ответ на все свои вопросы. Там где вчера был странный огромный зверь, сегодня красовался надувной городок. Взрослые дяденьки и тетеньки, позабыв про дачу, рынок и воскресный телевизор, прыгали на батутах, смеялись и дурачились. Две женщины, в летних сарафанах, хохотали, бегая босиком по лужайке сквера. Одна из них, помахала мне рукой, ее ладони были перемазаны сажей. Смеясь, она крикнула мне: - Смотри! Я поймала Чернушку! Мимо меня прошли двое мужчин с детскими луками и колчанами, полными стрел. Один из них сказал: - В тот день, когда ты скажешь, что-нибудь без сарказма, Костоправ, я лягу и умру. На огромном камне, символизирующем качество советского строительства, восседал упитанный гражданин и, напряженно глядя вдаль, говорил своим друзьям, стоявшим у постамента: - ...
Манула: ... Нужно позвать на помощь роханцев! Армии Саурона уже на горизонте. Безумный город в одном дне. Нет, я была не права. Это вовсе не сон и уж тем более не безумие. Это вырвавшаяся в мир заглушенная нормами и правилами, задавленная бытом, детская вера в чудо. Вера, без которой человек не может существовать. Не может быть человеком. Вера целого города, взорвавшая обыденность ярким фейерверком событий. На стене супермаркета, кто-то написал огромными буквами: «Я БУДУ ВЕРИТЬ». Я тоже. Я обязательно буду верить. 27.08.201
Sholah Werassa: Манула No cоmments.
Dawn: Манула Эк тебя закрутило и завертело, соединила несоединяемое:))) Хотела бы я на это посмотреть в живую:))) А главное начало то, я приготовилась к развертыванию серьезных событий и на тебе Мозер и Рекс Но даже после этого я не оставляла мысль, что что-то должно быть серьезное дальше, аха как же
Манула: Sholah Werassa Очень емко:-) Dawn Эта идея меня еще год назад посетила, да все времени не было. За год, естественно, много чего добавилось в ситуацию Теперь, если все получится с компом, на очереди Черный отряд, Орден и Сталкерские байки. Вот меня поперло:-)))
Манула: Таня сказала после прочтения: Дружба дружбой, но тут Винцент Вега, так что разбирайся сама со своими эльфами
Sholah Werassa: Манула пишет: Винцент Вега, Ну если бы ко мне герр Вольф приперся коньяк пить... сомневаюсь, что я что нибудь другое сказал бы! Манула пишет: Очень емко:-) я тебе уже все сказал ))
Манула: Sholah Werassa Вот оно как, вооооот! Герр Вольф придет с коньяком, да хочь с чем, значит и глазки в кучу?! Хотя, на самом деле Ману, конечно же, согласен с такой точкой зрения Sholah Werassa пишет: я тебе уже все сказал )) Ты ж первый читатель:-)
Манула: Многое вижу из своего прошлого. Dramatica Автор: Александра Л http://zhurnal.lib.ru/a/aleksandra_l/dramatica.shtml Почему яркие полосы? Потому что у меня уже рябит в глазах. Все цвета выжигаются на радужной оболочке и пульсируют-пульсируют-пульсируют. Я взрываюсь по поводу и без. Любой звук, движение, взгляд, молчание - всё может выбить меня из колеи. Все плохо. Все хорошо. Все не так. Все никак! Хочется кричать во все горло, крушить мебель, цепляться за чужие руки, волосы, толкать, бить, кусать. Сталкивать с эскалатора в метро и под поезд, потому что они так достали, так ненавистны, так ужасны, ведь все такие счастливые, у них все получается, они такие хорошие. Но я только сжимаю в кулак дрожащие как у наркомана руки, потому что мне ПРИДЕТСЯ все это вытерпеть. Будет плохо, будет позорно, обидно, больно-больно-больно, но придется прожить. Выжить. Сотни образов, мыслей, слов, мелодий и чувств в секунду, и , кажется, голова вот-вот взорвется. Мне кажется, я себя накручиваю, придумываю, но почему тогда так очень сильно тоскливо, грустно и ... фатально? Я схожу с ума, я мечусь в жарком бреду, но руки ледяные, но сердце кровоточит без всяких прикрас. Я уже давно не смотрю по сторонам, боясь увидеть чей-то взгляд и в ответном раскрыть душу, полную гадости, темноты и тоски. Той самой нудной, тянущей тоски, отзывающейся нервным тиком в коленке и спазмом внутри. Все так унизительно, противно. И я ем. Без разбора, закидываю в себя горы фруктов, шоколада и прочего, наивно полагая, что это поможет, и смеясь над собой, настолько я сама себе жалка. Эти глупости вызывают раздражение, чесотку от любого прикосновения, дуновения ветра, капли дождя. И мне противно смотреть в зеркало, и что-то там еще, и кто-то, и где-то... Я только и думаю, что не смогу, не вытерплю, а что мне тогда делать? Что "мое"? Что тогда выбрать, куда пойти, и кто вообще я сама?! и это глупости глупости-глупости. Хочется выть. Плакать. Рыдать в голос. Кричать. Я больше не могу. А думается только о чьих-нибудь теплых ласковых руках, которые обнимут, погладят, и их хозяин не ободрит, нет, не скажет идиотски глупых, банальных и мерзких, отвратительно набивших оскомину "все будет хорошо. все наладится. будь проще" и прочее. Нет. Скажет все как есть. Что будет трудно, будет невыносимо, что хоть на стену лезь и с моста прыгай в гниющую Неву, если будут силы доехать до Невского, но придется все смочь, все стерпеть. Потому что я сильная, я храбрая, я борец. Не потому что это на самом деле так, а потому что этот человек так думает на самом деле. with your nails in my face scratch in bleeding Я готова вцепиться в лицо любому, кто посмеет улыбнуться, кто заикнется о "позитиве" и "оптимизме". Кто улыбается самодовольно, потому что у него все так хорошо, а на остальных плевать, сами как-нибудь выплывут, как отбросы канализации в чистой реке. I'm falling like a stone into water And when you learn to swim You want to pick me up again I'll be gone Driven to see. Спасите меня.
Манула: Умберто Эко. Внутренние рецензии Перевод с итальянского Елены Костюкович Автор не указан. "Библия" Начну с того, что при работе с этой рукописью первые сто страниц произвели на меня самое выгодное впечатление. Текст читается легко, он динамичен и замешен на самом первоклассном сырье по-настоящему крепкой "развлекаловки". Есть и секс (хорошо, что много секса), есть и адюльтер, есть и однополая любовь, и убийства-инцесты-войны-геноциды, в общем, обычный джентльменский набор. Раблезианский эпизод, разворачивающийся в Содоме (или в Гоморре, но это значения не имеет), когда компания извращенцев пробует оприходовать двух ангелов, сам по себе мог бы "вытянуть" книгу. "Сага" о событиях жизни Ноя возрождает в памяти "Библиотеку приключений", а бегство из Египта - почти готовый кинороман. Получилась добротная эпопея, ладно скроенная, полная запоминающихся эпизодов, с примесью фантастики, однако в тактичной форме, без пережима. Добавлю, что даже апокалипсическая нотка, как ни странно, не режет слух. И все же, увы, нельзя не заметить основной недостаток этого суперклассного боевика. Этот недостаток - эклектичность. Я рискну даже предположить, что перед нами, по сути, не цельная авторская индивидуальность, а надерганный из множества мест набор разномастных цитат. Неестественное соседство: тут вам и рифмовка ни к селу ни к городу (похоже, в текст вмонтированы какие-то песни), тут и нудные слезоточивые иеремиады, нагоняющие сон. Из вышесказанного понятно, что предложенное к изданию произведение - это какая-то сборная солянка, рассчитанная на то, чтоб понравиться всем... Именно поэтому она не понравится никому! И вдобавок проблема прав, как всегда в таких случаях, выродится в сущий кошмар. Кто будет договариваться со всеми авторами? Единственное спасение - если бы составитель выступил единолично от имени коллектива. Да, но имя составителя почему-то не фигурирует ни в оглавлении, ни на титульном листе! Я думаю, небессмысленно было бы прощупать перспективу публикации пяти (не более!) (допустим, пяти первых) книг отдельным выпуском. Шансы на успех значительно возросли бы. Рабочее заглавие - "Это было у Красного моря". Гомер. "Одиссея" Должен сразу сказать, что мне книга понравилась. Сюжет ее занимателен, свеж, исполнен выдумки. Привлекает любовная линия, к тому же супружеские отношения показываются как в благополучном, так и в проблематичном раскладе, чем достигается приятный контраст. Выпукла фигура "фам фаталь" Калипсо. Есть в книге и новоявленная "лолита" Навзикая. Скупыми, немногословными средствами передается очень многое: я уверен, что читатель не раз испытает моменты возбуждения при чтении некоторых описаний. Действуют на воображение и разные одноглазые гиганты, и каннибалы, умело и уверенно разбросанные здесь и там. Пряная тема - наркотики - намечена и прорисована настолько тактично, что правоохранительным органам, я убежден, придраться будет не к чему, благо что, если не ошибаюсь, лотос в черном списке нарковеществ не числится. Чем ближе к развязке, тем ощутимее пульсируют в повествовательной ткани самые плодотворные традиции американского вестерна. Ритмично, уверенно распределяются между действующими лицами тычки и оплеухи, а когда вспыхивает беспорядочная стрельба из лука, саспенс достигает подлинного накала. К чему оспаривать очевидное? Эта проза читается на одном дыхании, и по сравнению с собственной ранней малоудачной книгой автор безусловно расписался, нет уже следа от давешней несмелой привязанности к единому месту... Как помним, в предыдущем его сочинении, "Илиада", на третьей рукопашной и на двенадцатом единоборстве у читателя мутилось в голове от параноидальных повторов! Добавим, с другой стороны, что в том первом, незрелом опыте были выведены неразлучники Ахилл и Патрокл, чья двусмысленная (я сказал бы даже, недвусмысленная) "дружба" вызвала моральный протест общественности в некоторых провинциальных городах. Но вторая книга, хвала небесам, подобных подвохов не содержит. В ней все ружья стреляют, хотя тон в общем и целом спокоен, задумчив, скажу даже - вдумчив. Наконец-то автор понял истинную цену монтажа, флэшбеков, вставных новелл и немало поработал над своей творческой манерой. В результате, можно сказать уверенно, Гомер вырос в мастера высшего пилотажа, по самому настоящему гамбургскому счету. Но, как ни парадоксально, именно этот высочайший класс его работы вызывает подозрения, о которых нелишне заявить уже теперь. Почему мы обязаны в случае Гомера заведомо принимать его точку зрения? По-моему, намечаемая публикация в смысле издательской политики крайне небезусловна. Так думаю не только я, но, замечу в скобках, и суждение Эрика Линдера довольно скептично. В частном разговоре Эрик Линдер сообщил мне некоторые сведения и дал понять, что ничего хорошего из нашей задумки не выйдет. Начнем с технических трудностей. Умеем ли мы работать с подобными авторами? Знающие люди говорят, что он страдает серьезным заболеванием (думаю, что-то с глазами) и не ориентируется в собственных рукописях, хуже того - ориентируется в них по памяти, и вдобавок все, что он воспроизводит наизусть, звучит каждый раз по-разному. То он говорит, что его текст исказили при переписывании. То - что туда вставили куски, к которым он не имеет отношения. Да полно, он ли в самом деле является подлинным автором книги? Не псевдоним ли этот Гомер? Но даже и этот аспект для нас не определяющ. С тех пор как редактирование стало ремеслом, многие книги вообще выпекаются в редакции или там в четыре и более рук (братья Гонкуры и проч.). Они-то, как правило, и выходят в списки самых продаваемых. Однако в нашей специфической ситуации, повторяю, чересчур много неясного. Как браться за такое дело, не договорившись с праводержателем? А между тем Линдер говорит, что неизвестно, кому принадлежит авторство, но явно не одному Гомеру, и что какие-то эолийские аэды могут потребовать проценты с определенных глав. И это не все. Одно хиосское литературное агентство претендует на роялти для своих местных рапсодов, утверждая, что они выступали в качестве "негров", но договор как будто не был подписан и профсоюз литераторов молчит. В Смирне есть другое агентство, которое требует, чтобы весь гонорар выплачивался Гомеру, но тот якобы уже усоп без наследников, и поэтому денежки должны отойти в казну его родного города. Но и в качестве родного города, кроме Смирны, выступают еще несколько. Поскольку отсутствуют сведения, действительно ли умер автор, и если да, то в каком году, здесь неприменима Конвенция 1943 года об истечении срока праводержания через пятьдесят лет после смерти автора. Но и это еще не все. Может быть, копирайт принадлежит некоему Каллину. Но он настаивает, чтобы вместе с "Одиссеей" мы выкупили у него еще и "Фиваиду", "Эпигонов" и "Киприи", а все эти вещи мало того что слабоваты, но даже и не доказано, действительно ли их сочинил Гомер. Да хоть бы даже и так... В какую серию поставить книгу? Кто напишет предисловие? Аристарх Самофракийский? Серьезное имя, крупная должность, и вдобавок он знает материал и работает прекрасно. Казалось бы, такой человек поможет распутать наши трудности... Но лучше бы я к нему не обращался! Он возжелал ни более ни менее как разобрать текст по отрывкам и проверить их на подлинность. Это уже текстология. В общем, я понял, что он клонит к научному изданию. Я не против, но с мечтой о приличном тираже приходится распрощаться. Тогда уж лучше с самого начала переслать рукопись в "Науку", там она пролежит сто лет и выйдет потом по сто долларов за книгу, если, дай бог, спонсирует какой-нибудь банк. Еще раз повторяю: нельзя ввязываться в историю, чреватую юридическими последствиями. Затаскают по судам, конфискуют тираж, причем это будет не порнографическая конфискация, которая помогает продавать из-под полы, нет, это будет унылая конфискация в полном и заурядном смысле слова. Может быть, через десять лет права перекупит какая-нибудь акула печатного дела, но до тех пор мы останемся с одними затратами и безо всяких доходов. Мне это очень огорчительно, потому что написана книга хорошо. Но зачем нам такая куча неприятностей? Лучше отклонить.
Sholah Werassa: Без комментариев. Я чето как то слегка ошарашен.
Манула: Sholah Werassa Мну пока тоже.
Манула: «Так давно…» Одна фраза из письма, голос в плеере и воспоминания о прошедшем вечере… - Подойди ближе, моя девочка. Или ты думаешь, что я не заметил что ты рядом? Полутемная комната. Запах сигарет и шум десятков голосов за дверью. На диване, устало прикрыв глаза, сидит мужчина в черном. Конечно, он знает, что она рядом. Разве может быть иначе, когда ее присутствие где-то недалеко ласкает кожу волнами тепла, как прикосновение солнечных лучей, заставляет напрягаться все тело, потому что аромат ее тела проникает в кровь как алкоголь. Подойдя к дивану, Эми остановилась у ног мужчины. Подавшись вперед, он обнял ее бедра и, уткнувшись лбом в живот, вздохнул. Устало и удовлетворенно. Она рядом, значит, все хорошо. Осторожно гладя его по волосам, она молчит. В принципе говорить ничего не нужно, она чувствует его настроение. Сейчас он просто устал. Жар ее тела чувствуется через одежду. Нет ничего прекраснее тела любимой женщины. Наблюдать за ней в душе, видеть, как изгиб ее бедер ласкают струи воды и завидовать самому себе, потому что через несколько мгновений его губы будут собирать капли влаги с ее живота. Засыпая рядом с ней, не чувствовать холода и беспокойства. Страсть в мягком облаке спокойствия. Невероятно и возможно. Сейчас ему просто хотелось чувствовать тепло ее рук. - Ты странно действуешь на меня – мужчина усмехнулся и, подняв голову, добавил, глядя ей в глаза – Заставляешь меня говорить то, что я думаю… - Это опасно. - Да. В какой-то степени… - Разве ты не делал этого раньше, любимый? Усталость с его лица стерла еще одна потрясающе красивая и невыразимо нежная улыбка. Такое простое сочетание букв, произнесенное голосом этой девушки, для него было приятным как поцелуй. Любимый… Откинувшись на спинку дивана, он потянул ее с собой. Обняв своего мужчину за шею, Эми села к нему на колени. Так приятно чувствовать себя маленькой и рукой в его сильных руках. Обняв ее, Мишель уткнулся лицом в ее шею. Он устал, но рядом с ней можно расслабиться и позволить себе быть неосторожно уставшим. Ненадолго… Она доверяет ему и нуждается в его защите, да он сам не позволил бы себе подвергнуть опасности обладательницу этих задумчивых глаз с яркими огненными искрами в глубине. Он устал, мир давит на плечи как обрушившийся потолок, который ему приходиться держать, чтобы не погибнуть под грудой обломков. Странная ассоциация, но в последнее время, он чувствовал себя именно так. Что-то в нем изменилось. Ему тоже была нужна поддержка… Ее глаза промелькнули в толпе только однажды, но он никогда не смог бы забыть этот взгляд. Он увидел свое отражение. Разве твое собственное отражение не сможет тебя понять? Это невозможно. Кто сможет сделать это лучше? Вокруг них было так много людей, нужных и не очень, близких и случайных. Свои связи и своя жизнь. Он наблюдал за ней со стороны, каждый день, убеждаясь, что ему нужен этот ангел. У ангела стервозный характер и ветреное настроение, горячее маленькое сердечко и страх перед пустотой. Вокруг себя и хуже всего – внутри… Он тоже знает, как это страшно. По этому вокруг них так много людей…. Не приближаясь, он всегда был где-то у нее за спиной. Она должна была услышать его голос, который шептал ей о том, как они нужны друг другу. Она должна была различить его слова в этом огромном потоке информации, который обрушивался на нее ежедневно. Она должна была узнать его глаза при встрече. Узнать его губы, ведь они столько раз целовали ее во сне… Так давно… Сейчас, когда они вместе, ей не нужно бояться пустоты. Он не подпустит к ней тоску и одиночество. Она спасает его своей нежностью и пониманием. Таким необыкновенно естественным пониманием, как будто они видят мир в одном свете, под одним углом… пусть и с разных уровней. Его маленькая девочка. Его маленькая невеста. Необычный союз, чувств, вросших друг в друга, до боли, до экстаза. Так давно… Закрыв глаза и чувства ее дыхание, он ответил на ее вопрос: - Ты лучше меня знаешь, что нет смысла говорить о том, что чувствуешь… Когда много лет видишь в глазах обычное тупое и ленивое нежелание понять того кто рядом… разучишься говорить. - Ты не разучился. - Да. У меня были мои песни. В них я мог говорить все что хотел. Смеяться над теми, кто не способен слушать. Издеваться над ними и плакать от отчаяния, что мои слова летят в пустоту. Это так больно. Выбросить часть своей души в открытый космос. Ее раздавит гравитация. Оторвать кусок сердца и отдать его на съедение стае голодных шавок. - И ты не разучился чувствовать… - Разве я мог? Я ждал тебя… Так долго… 18.03.2009
Sholah Werassa: Влезу с кусочком позитивного бреда. Масленица. Стоя под окном и вооружившись блокнотом с ручкой, Ману с интересом прислушивалась к доносящемуся из кухни грохоту. - Крокозяблы мелкопузырчатые, - поспешно записывала она, - чтоб вам всю жизнь одними морфемами общаться! Да чтоб у вас только усы стояли, жбыхыдрызы плешивые! Да чтоб вы историю пять раз Троицкому пересдавали! Чтоб все рецепты к валидолу вам только на суахили печатали, упыри нетранспортабельные! Тихонько усмехаясь, девушка ловко увернулась от вылетевшей из окна кастрюли, и направилась к входной двери. В коридоре звуки были немножко глуше; судя по всему, Шолах вступила в диалог с Томми-Шляпником, и последний, кажется, проигрывал. - И не смотри на меня так, от твоего взгляда у меня во лбу дыра появится! – неосторожно брякнул Шляпник! - Да у тебя дыра в голове диаметром с тулью твоей шляпы! – пароходной серенной ревела Шолах, - и у тебя все мысли оттуда выдувает! Но так и быть, в виде исключения готова смотреть исключительно на задницу, и у тебя там скоро будет такая дыра, что Зверь там банки с вареньем сможет прятать!! Снова раздался грохот. Шляпник поспешно выскочил за дверь и нос к носу столкнулся с Ману. - Полное педагогическое фиаско? – ехидно поинтересовалась она. - Временное тактическое отступление, - буркнул Томминокер и заспешил вверх по лестнице. Вслед ему, из дверей кухни вылетел непонятный черный предмет и метко стукнул парня по затылку. Тот выругался, но возвращаться не стал, ибо за дверью продолжал бушевать выброс имени Шолаха Великого и Дико-буйного. Девушка почувствовал мягкое прикосновение к колену. Испуганно дернулась – но это был всего лишь корлисс. Шмель вопросительно муркнул, заглядывая девушке в лицо. - Я и сама бы не отказалась это выяснить, - хмыкнула Ману и решительно направилась на поиски хоть кого-нибудь. Справедливо полагая, что самым трезвомыслящим существом в этой палате буйнопомешанных, именуемой по какой-то ошибке домом, является исключительно трехтысячелетний вампир, она заглянула в библиотеку, и не ошиблась. Вампир был там, как всегда, окруженной горой старинных книг, рукописей, манускриптов и альбомов. Хмыкнув, Ману припомнила, что всегда заставала его именно здесь, и лишь за крайне редким исключением – на кухне. Девушка деликатно кашлянула. Тило пожал плечами. - То есть вообще не знаешь? – на всякий случай уточнила Ману. - Знаю, - Тило захлопнул пыльный фолиант и потянулся к следующему, - но кому от этого легче? - Психике окружающих! Тило, если Шолах не остановить вовремя, твоя женщина раскатает по бревнышку весь дом! - К утру он восстановится сам, а в Городе есть чудные гостиницы… - Тило! – возмутилась Ману, - у тебя на кухне, судя по звукам, кто-то врата ада не закрыл, и сейчас оттуда лезут всадники Апокалипсиса, Цербер, Харон веслом всех направо-налево фигачит, парочка гарпий, во главе с нашей начальницей отдела и моя бывшая учительница физики! Вампир откинулся на спинку стула и захохотал. С учетом клыков выглядело это несколько… устрашающе. - Так может, ты все-таки соизволишь мне объяснить, что происходит? – уточнила Ману переждав приступ веселья вампира. - Сегодня началась Масленица, - вытирая глаза, ответил Тило, - Шолах решила побаловать нас блинами… - Все понятно, - хмыкнула Ману. Патологическая неспособность Шолаха к кулинарии была притчей во языцех во всех ее Мирах. - Ладно, оставайся в засаде, пойду на разведку…- девушка выскользнула из библиотеки и направилась к кухне. Замерла на пороге, собралась с духом и решительно постучала в дверь. За дверью послышался рык терзаемого голодными муками медведя и в дверь с грохотом ударилось что-то тяжелое. - Поаккуратнее, капитан! Своих пришибешь! - И не только своих! – дверь рывком распахнулась и на пороге ночным кошмаром шизофреника в весеннем обострении явилась Шолах, - чужие тоже пусть боятся! - С чего такой ки.. - Пригнись! – Шолах прыгнула на подругу, повалив ее на пол. Раздался взрыв и кухню затянуло удушливым сизым дымом. - Шолах, твою дивизию! – прохрипела Ману, изрядно наплющенная увесистой шолашьей тушкой, - ты что там, суп из динамитных шашек варишь?! - Нет, - проскрипела Шолах, вставая с пола и помогая подняться подруге, - блины. И пирожки. - На слезах дракона и упырьей желчи?! С начинкой из тротила?! - Чем издеваться, помогла бы лучше! - Я за этим и пришла, если ваше злобнейшество еще не соизволило догадаться! Пошли спасать, то что осталось! Если что-то еще осталось… - Сомневаюсь… - Шолах скрылась в кухне. Ману, крадучись и оглядываясь, вошла следом. Дым потихоньку уходил в приоткрытое окно, и контуры напрочь разгромленной кухни, носившей явные следы того, что в ней всю ночь гулял табор цыган с детьми и пьяными дембелями впридачу, стали видны более отчетливо. Ману восхищенно поцокала языком и подошла к столу. - Это что? – указала она на трехлитровую кастрюлю. - Тесто для блинов… - А… почему синее? - Туда краситель для яиц упал, я решила не выливать, а вдруг? - А почему булькает?! - Наверное, там кто-то утонул… - Что?! – Ману не без опаски запустила руку в кастрюлю, ожидая обнаружить там все, что угодно – от стаи пираний до медвежьего капкана. К счастью, в кастрюле оказался всего-навсего перепуганный Зверь – видимо, почуяв опасность взрыва, мелкий воренок спрятался в первой подвернувшейся под лапу емкости. Зверь веселенькой кислотно-синей окраски смотрел на Ману и жалобно пищал. - Чуть не угробила! – возмутилась Ману и запихнула его в раковину. - Лучше в посудомойку сразу, - буркнула Шолах, с головой скрывшись в духовке, - и быстрее, и экономнее, и писку меньше… Мимо ее уха свистнула банка со сгущенкой. - Так вот она где! – возмутилась Шолах, - ах ты, зобное мелкопаскудное созданье! Зверь испуганно пискнул, и, обдав Ману брызгами, мокрым колобком выкатился из кухни. - Ну, Шоль… - Ману покачала головой и огляделась в поисках полотенца. Шолах вынырнула из духовки и молча протянула ей обгоревший кусок ткани. - А на десерт – полотенце, припущенное под кабачками, - Ману двумя пальцами взяла тряпку и швырнула в мусорное ведро, -Шоль! Ну что ты творишь! - Я тебе уже сказал… - вслед за полотенцем из духовки был извлечен противень с… Ману пригляделась, взяла один из предметов, лежащих на противне и обалдело на него уставилась. - Камни запечь решила? – иронично поинтересовалась она. - Манууууууууууууу!!!!!!!!!!!!!! - Ну что ты орешь? – Ману метко пульнула «пирожком» в форточку, - ты же не умеешь готовить! И прекрасно это знаешь! Так чего ты в Городе жратвы не заказала? - Сама ребят порадовать хотела…- обреченно хлюпнула носом Шолах. - О даааа, они от сваливешегося на них счастья аж носу сюда не кажут! Шоли плюхнулась на пол, возвела глаза к потолку, схватилась за голову и взвыла: - Ну паааааачемууууу у меня ничего не получаетсяяяаааа?!!! Ну пачемуууууууу? - Не мычи, Шолашек. - Ну почекряяяяя?! – послушно переключилась та. Ману только рукой махнула и полезла в шкаф. - Чего ты так расстраиваешься? Будут сейчас тебе и блины, и пироги, и все тридцать три удовольствия! - Каких? – моментально оживилась Шолах, заблестев глазами. - Но-но, капитан! – Ману обеспокоено покосилась на пышущую нездоровым энтузиазмом подругу, - без фанатизма! - Ойййй, падуууумаешь… - Ты лучше в следующий раз подумай, прежде чем кашеварить, а не отстроить ли тебе бомбоубежище? Да тебя с твоими кулинарными рецептами надо в тыл к свободовцам засылать, все диверсант-школы мира обзавидуются! На-ка вот, три стакана муки и два желтка! - Язва, - надулась Шолах, но послушно принялась смешивать тесто заново. - А уксус зачем?! - Соду гасить! - За что ты ее так? - Шоль! - Ну ладно, ладно… но ведь прежде чем гасить, ее поджечь надо! - Шоль!! – Ману начала догадываться, что разрушение кухни было еще цветочками по сравнению с тем, что могла натворить ее подруга. Она капнула несколько капель уксуса на соду: - Вот! Это называется погасить соду! Шолах озадаченно поскребла в затылке и указала на стол: - А это что? - Дрожжи… - Это?! Я думал, они в пакетиках таких… - Шоль, это НАСТОЯЩИЕ дрожжи… - Похоже на чьи-то протухшие мозги… - Тогда это твои явно! – рявкнула выведенная из себя Ману, - значит так! На правах главнокомандующего по кухне, очень тебя прошу: дай пироги испечь нормально! Иначе получится так же, как и у тебя! Судя по довольному лицу Шолах, ее это вполне устраивало. Ману ругнулась сквозь зубы и принялась ожесточенно резать яйца для начинки. Надо отдать Шолах должное – больше с вопросами она не лезла. Лишь пару раз Ману пришлось ее остановить: когда подруга тайком вознамерилась подмешать в тесто нечто неопределенн-бурое, уверяя, что это «отличная вандзийская специя!», да когда она с уопением пыталась закатать в огромный кусок теста целую курицу и очень удивилась, когда узнала, что курица в кляре готовится совсем не так. На фоне этого извлеченный один раз из духовки, два раза из шкафа с вареньем, и три раза поочередно из кастрюль с начинками Зверь выглядел вполне невинно. Вечером все население дома собралось за столом. Томми недоверчиво похмыкивал, глядя на аппетитную стопку блинов и огромные миски с пирогами. - Не отравлено? – насмешливо осведомился он. - Для тебя – с удовольствием! – огрызнулась Ману, - не нравится – не ешь! - Изыди, Томми, - поддакнула с набитым ртом Шолах, - умммм, вкушнотища! - Я надеюсь, твои кулинарные эксперименты ограничатся только пирогами? – хмыкнул вампир, аккуратно подцепляя из стопки блин. - Неееее! – оживилась Шолах, - Немец пообещал научить меня готовить борщ и сейчас рецепт мне по телефону пересказывал! Вся компания дружно поперхнулась печевом. - Я завтра в магазин, - поспешно сообщил Тило. - Я в студию! – пискнула Маринка. Томми промолчал, но по его непроницаемому лицу было понятно, что завтра никто не увидит здесь даже его шляпы. Взгляды присутствующих остановились на Ману. Девушка затравленно огляделась и обреченно вздохнула, понимая, что завтра ее ожидает очередной виток кулинарного кошмара, и отвертеться от него не удастся…
Dawn: Sholah Werassa пишет: Влезу с кусочком позитивного бреда. Шоль, вот что значит филолог, такие многоэтажные конструкции, ни разу не повторяющиеся и такие метафоры ману, как всегда, наш спаситель и вдохновитель
Sholah Werassa: Dawn пишет: вот что значит филолог, такие многоэтажные конструкции, ни разу не повторяющиеся и такие метафоры Ай, да ладно )))
Манула: Sholah Werassa пишет: - Крокозяблы мелкопузырчатые, - поспешно записывала она, - чтоб вам всю жизнь одними морфемами общаться! Да чтоб у вас только усы стояли, жбыхыдрызы плешивые! Да чтоб вы историю пять раз Троицкому пересдавали! Чтоб все рецепты к валидолу вам только на суахили печатали, упыри нетранспортабельные! Шолашег, ты бесподобен!
Sholah Werassa: Манула пишет: Шолашег, ты бесподобен! Да ладгно, ты ж читал ))
Манула: Sholah Werassa Это не умоляет ценности произведения и виртуозности твоих оборотов))))
Sholah Werassa: Манула Ну, я старалсо ))) Хотя можно было бы переделать, типа - Пнакотические рукописи вам в задницу, и восшатает Ктулху трубу вашего жилища ныне и присно! ))))
Манула: Sholah Werassa пишет: и восшатает Ктулху трубу вашего жилища ныне и присно! )))) Ебаный-налево!
Sholah Werassa: Манула (гордицо)
Манула: Сборник фанфикшена Дневник Понедельник, 28 Января 2008 г. 21:41 (ссылка)редактировать Процитировано 4 раз + в цитатник -Scratch- (-The_Rasmus-) все записи автора Решила сделать сборник самого, на мой взгляд, интересного фанфикшена: 1. Пираты Карибского моря (by Лина) 2. Мой Декабрь (by Bloody Sin) 3. Every Day (by efilka ) 4. Back in the Picture (by Loki) 5. Пошлый фик (by Лина) 6. Can you stay for the night? (by Darkgil) 7. Одна зима с тобой (by Лина) 8. Лифт (неизвестно) 9. Ирония жизни (by Syntinen Korppi) 10. Фанфик с LI (by viplady2006 ) 11. Лу в общаге (by Селентина) 12. Посмотри вокруг (by Siiri) 13. Слеш: Вилле и Лаури (by Shadow of a Lie) + мое творенье When you're Gone и When you're Gone 2: Зимний сон (пишется)
akvaMarinka: Я опять не знаю, куда что писать))) Поэтому! С наступающим, девчат! всего-всего..иииик))) Мну уже пьян и весел, а салаты еще строгать и срогать))) ПОЗДРАВЛЯЮ!!!
Манула: akvaMarinka Писать можно куда понравится, мы везде увидим. свит:) С наступившим тебя, шерри! Дарлинги мои, пусть драконий год будет зверски счастливым, огненно страстным и необъятно богатым
Dawn: akvaMarinka Манула С новым годом! Фота шикарная-а-а-а-а-а!
Sholah Werassa: akvaMarinka Манула Dawn Уииииииии!
Манула: Название: The beginning of the end Автор: Manula Dead - Привет. Давно не виделись. - Да. Давно… Это очень интересное явление… - Какое? - Тот момент, когда люди перестают быть близки и расходятся в разные стороны. Всего лишь один взгляд, одно слово и влюбленная женщина уже не может сдерживать свое нетерпение, чтобы поскорее отделаться от тебя, потому что на ее мысленном горизонте маячит другой мужик. Мгновение и ты уже видишь только ее следы на песке… И ведут они не к тебе. А потом… Потом следы смоет вода и не останется ничего. Разве это не занятно? - Согласна. Очень интересное наблюдение. Слегка размазанное и излишне сентиментальное, но не лишенное смысла. - Благодарен за столь высокую оценку моих умственных способностей. Я польщен. Нет, правда… - Замолчи. Не ерничай. Твои псевдострадания на меня уже давно не действуют. И, между прочим, я никогда не была влюбленной женщиной. - Даже так? Ну, хорошо, признаю, здесь я немного перегнул палку, мы с тобой были… как это сказать… удачной парой в одной упряжке. - Это точно. Тянули слаженно и в одну сторону. - Неплохо работали. - Без вариантов. И разу уж на то пошло, у тебя таких партнеров была целая стая, так что не нужно устраивать трагедию из потери одной овцы из своей паствы. - Это не вежливо – переносить свою злобу личных неудач на другого человека. - Кто бы говорил?! - Я. - В этом мы с тобой одинаковы как братья. - Вот уж не хотел бы я иметь такого брата. - Хорошо, будешь моей сестрой. Тебе не привыкать. - Злобная сучка. - Подлый нытик. - Ты ведь скучаешь по тем временам, скажи, что скучаешь? - Конечно. Начало мира, новая жизнь и новая душа. Это было прекрасно и безнадежно. - Плохо. - Что именно? - Все плохо. Каждый из нас меняясь, меняют мир. - Мне ли не знать? Ты чуть не угробил меня и мою сестру. И тебе не было дела до того, какие необратимые изменения ты внес нашу жизнь. - Я не могу отвечать за всех! Я же не… - Вот именно. Ты не. - Тебе, наверное, доставило удовольствие назначить на роль своего бога другую кандидатуру? Ты же была так зла на меня. На весь мир. - Я ни на кого долго не злюсь и тебя никто не смещал, просто я поменяла религию. - Отступница. Подлая, маленькая отступница. - Это лучше чем изменить себе самому. - Что ты можешь об этом знать? Что ты вообще теперь обо мне знаешь? - То что в твоей жизни не хватает чего-то важного. Настолько важного, что ты ощущаешь это, как недостаток кислорода. Нет, удушье тебе не грозит, но и дышать полной грудью не получается. - Это твои фантазии, девочка. Всего лишь фантазии. - Естественно. Вся наша жизнь всего лишь теория иллюзорности бытия. - Ты неисправима. У меня есть все. Все чего тебе никогда не достичь, потому что ты не готова положить свою жизнь на алтарь своей Идеи. Одной великой Идеи! Той, которая не даст распалять себя на мелочи, на бытовые дрязги, ты женщина, которая на это не способна. У меня есть все и неужели ты думаешь, что мне тебя действительно не хватает? Тебя, одно из миллионов?! - Нет, не думаю, но и не понимаю, зачем ты тогда со мной разговариваешь? - …. - Можешь не отвечать. - Так мало… - Я понимаю. - Что ты понимаешь, моя болезненная нимфа? Что же ты понимаешь в том, ведьма-неудачница? - То что в океане информации стало так мало тебя. - Бредятина. - Как скажешь. Ты – хорошо продаваемый бренд. - Тоже мне новость! Твое однообразие становится утомительным - Потерпишь, раз уж пришел. - Надеялся услышать что-нибудь новое. Интересное. - Конечно, надеялся. Самому создать это новое стало не под силу. - Злорадствуешь? - И не думала. Я тебя понимаю. - Никто не может этого понять… - Кроме того, кто ощутил тоже самое. - Да… - Это тихое безумие и отчаяние. Ощущение какой-то ненужности и бесприютности. - Ты драматизируешь. - Возможно. Но итог один: прекрасный принц, заточенный в башне по своей воле. - Твой пафос с годами не иссякнет, жрица печали… - Так же как твоя мания величия и привязанность ко лжи. - Какой милый обмен любезностями. Мне пора. Может быть, еще увидимся. - Может быть. Мир большой и в нем так много параллельных дорог. - Если мне снова понадобится любительский психоанализ, я буду знать к кому обратиться. - Всегда пожалуйста. Я же знаю, как ты любишь, чтобы кто-то покопался в твоих мозгах. - Только с моего разрешения. - У меня его нет? - Есть… Прощай, ведьма-самоучка. - До встречи, Ваше Величество… 08.01.2012
Sholah Werassa: Манула пишет: - Да. Давно… Это очень интересное явление… - Какое? - Тот момент, когда люди перестают быть близки и расходятся в разные стороны.
Манула: Sholah Werassa
Sholah Werassa: Манула Да так ) Вспоминаю личный опыт.
Манула: Sholah Werassa Аааа, ну это бывает
Sholah Werassa: Манула Хотя куда приятней наблюдать и вспоминать как получилось наоборот. Как пришло. А так... традиционно, сказать хочется много, но нечего.
Манула: Sholah Werassa Разбавь картинку, подкинь благостных воспоминаний, капитан:)
Манула: Автор: Manula Dead Название: Черный человек В каждом человеке и его поступках всегда можно узнать самого себя. Л.Н. Толстой - Привет! Озираясь по сторонам, Лиса растерянно теребила свою тонкую, короткую рубашку. Вокруг только темнота, такая черная и плотная, что, кажется, ее можно потрогать. Страшно дышать в этой мгле, кажется, сделай вдох, и она ворвется в легкие и забьет их своей мерзкой, отравленной субстанцией. Темнота как будто выплюнула в пустоту, короткое слово, произнесенное с издевкой. Лиса представила, как хозяин этого голоса презрительно кривит рот. Через мгновение в непроглядной тьме, в десяти шагах от нее, невидимая рука нарисовала силуэт. Оторвавшись от родной темноты, силуэт сорвался с места и, взметнув над головой руки, повторил: - Привет. Лиса уставилась на это движущийся кусок окружающего ее, однообразного фона, который вдруг ожил и заговорил. Черный силуэт помахал ей рукой без пальцев, хихикнул и скользнул в сторону. Он не ходил, не бегал, он именно скользил. Как привидение в старом, детском мультфильме. Облик этого существа был вполне человечьим, если не считать что у него не было пальцев на руках и лица. Казалось, что его вырезал из окружающего фона не очень старательный любитель бумажных фигурок. В очередной раз, оглядевшись и осознав, что паника уже вцепилась в ее сознание своими острыми зубами, она сказала первое, что пришло голову: - Привет. Ты кто? Существо вытянулось, разметав в стороны беспалые руки, и произнесло пафосным тоном третьесортного злодея: - Я нЕкто. - Никто? - переспросила Лиса. - Какая глупая самка! – капризно отозвался собеседник и повторил – я нЕкто. Но это не главное. Главное, кто ты? Выдав эту фразу, он затих в ожидании ответа и с черноты пустого лица на Лису уставились два желтых глаза. Все происходящее вокруг было похоже на кошмарный сон. Где-то в закоулках сознания сверкнула мысль, показавшаяся ослепительной на фоне удручяюще-черного бытия. «Может быть, уже все… легла спать и не проснулась?». Кто может рассказать, что творится в человеческом сознании в тот момент, когда кровь перестает нести по венам жизненно необходимый газ? Когда корчась в конвульсиях асфиксии, кровоточа лопающимися сосудами, мозг осознает, что умирает? А может быть, на обдумывание этой мысли не дается времени и все заканчивается мгновенно? Кто ответит? Нет. Это обычный сон. Нет, конечно, не совсем обычный, но и ничего из ряда вон тоже в нем нет. Во сне и не такое может приключиться. Как еще можно было объяснить ее попадание из своей постели в это непонятное место? Твердый пол под ногами, но вместо стен и потолка только непроглядная темень. И это странное существо. Ей было не страшно, этот фигляр мог скорее рассмешить, чем напугать. Но сам странный субъект видимо так не думал. Изо всех сил напуская на себя важный вид, он старался быть зловещим. Но его дерганные, нервные и суетливые движения, ломающийся голос, превращали трагедию в фарс. Занятая своими мыслями, Лиса совсем забыла о том, что ей был задан вопрос и ее нелепый визави все еще ждет на него ответ. Черная фигура, изогнулась в подобострастной позе, всем своим видом демонстрируя живейший интерес и всепоглощающее внимание. - Я? Что за глупый вопрос?! Я это я – объявила Лиса, с удивлением осознав, что другого слова для обозначения своей личности, она подобрать не может. Как будто тьма вокруг стерла ее имя, оставив только смутное осознание себя как человека. Кривляку-беса этот ответ видимо очень позабавил и он спросил с явным недоверием: - Ой ли? - Что это значит? – возмутилась Лиса – Именно так, как я сказала. Бес сцепил руки за спиной и с видом профессора в аудитории, начал расхаживать по пустоте. - Знаешь ли, это не такой простой вопрос на самом деле. Я. Что такое я? Это - две руки, две ноги, голова и разные там интересные штучки. Или я – это набор цифровых символов в электронной сетке. Может быть я – это голос в трубке телефона? Или имя на могильной плите? Или все же я – это воля, самоуважение и набор жизненных принципов? Остановившись, черный воззрился на Лису и, сделав смешное движение, как будто поправляет несуществующие очки на таком же несуществующем носу, вопросил: - Так что же такое я? Выслушав эту странную лекцию, Лиса на мгновение замялась, дивясь, каким странным сегодня оказался ее сон, как вдруг спокойствие темноты с треском лопнуло. Черный силуэт раздался вширь и вытянулся до невероятных размеров, угрожающе нависнув над Лисой. Его голос из визгливого сделался громоподобным. Раскачиваясь грозовой тучей, он прогремел: - Так что же такое ты?! Отступив назад, Лиса инстинктивно попыталась закрыться руками и в этот миг ее тело пронзила острая боль. Взвизгнув, она схватилась за плечо, на котором на глазах расползалась кровавая рана. Ничего не соображая от страха и боли, она уставилась на черную фигуру. Одна из рук ее собеседника неестественно вытянулась тонким, гибким щупальцем. Проклятый бес размахивал ею как хлыстом. Удары следовали один за другим. Живой хлыст оплетал ноги, жалил шею и плечи, танцевал на голой спине, заставляя корчиться. - Сволочь! Прекрати! Ааааа! Перестань, ты тварь мерзкая!!! Лиса кричала, пытаясь увернуться от обжигающих объятий хлыста, но вокруг не было ничего, что могло бы послужить укрытием. Только пустота, черный вакуум, в котором была только страшная тень, боль и бессильная злость, не способная ничем помочь. Повторяя одну и ту же бессмысленную фразу, безумный демон, корчился и вздрагивал, как будто его сумеречное тело так же терзали рубцы и раны. Каждый раз, взмахивая хлыстом, он повторял один вопрос: - Кто же ты?! Кричал это десятками голосов. Требовательно вопрошал. Задушевно-лживо интересовался. И снова взмах руки, и снова боль, пронизывающая до костей. Лисе не приходило в голову, что возможно ответь она на вопрос, ее страдания закончились бы. Слишком больно, слишком обидно, слишком внезапно напало на нее это существо, требующее ответа на такой, казалось бы, очевидный вопрос. Мечась по пустоте, она задыхалась от каждого нового удара, мечтая проснуться. Но сон не кончался. Подлый бес, кажется, терял силу с каждой нанесенной раной. Он уже съежился до размеров обычного человека и, заметив это, Лиса бросилась на него, мало что, соображая от боли, движимая только желанием вцепиться этому гаду в горло. Но ее отчаянной попытке не суждено было увенчаться успехом. Черный растворялся, как только она уже тянула к нему руки. Он закручивался спиралью, отпрыгивал в сторону пружиной, рассеивался туманом, чтобы через мгновение вновь взмахнуть хлыстом. - Кто ты? – в очередной раз расслышала Лиса его издевательский голос. Рыча от бессильной злобы, она вновь бросилась на мучителя. - Меня зовут… - удар оборвал ее на полуслове. Упав на колени, она на несколько секунд увидела, как тьма вокруг нее взорвалась сотнями ярких пятен. Сколько еще она выдержит? - Не то! – бес взмахнул хлыстом. Свист жала смешался с его истеричным хохотом. - Я человек! – крикнула Лиса, с трудом понимаясь на ноги. - Не то! Не то! – кричал демон, срываясь на визг и, от этого безумного крика, каждый удар становился в десятки раз больнее. - Я… - простой вопрос. Как бы не так. Попробуйте найти определение, в которое можно втиснуть десятки лет жизни, тысячи мыслей, страхов, желаний, добрых слов и неблаговидных поступков. Попробуйте найти его быстро. И вы поймете, как это на самом деле сложно. Подплыв к шатающейся от боли женщине, черный вкрадчиво спросил: - Жалости хочешь? Да? - Не правда! - Правда-правда – как-то по-детски возразил бес и, снова скрючившись, как смятая скрепка, сказал – Жалости хочешь. Беды свои лелеешь. Память о них хранишь. Бережно, в батистовый платочек завернув. Они же твои. Такие близкие и болезненные. Сама себя жалеешь. Не понимаешь, что время идет… Сбросив напускную мягкость, черный поганец запричитал: - Черный человек Водит пальцем по мерзкой книге И, гнусавя надо мной, Как над усопшим монах, Читает мне жизнь Какого-то прохвоста и забулдыги, Нагоняя на душу тоску и страх. Черный человек Черный, черный! "Слушай, слушай,- Бормочет он мне,- В книге много прекраснейших Мыслей и планов. Этот человек Проживал в стране Самых отвратительных Громил и шарлатанов… Лиса следила за этим спектаклем, окончательно перестав понимать, что происходит. Безумная тень металась, забыв о ней. Корчилась, потрясала бесформенными руками, вздрагивала и продолжала свой монолог. Внезапно Лиса поняла, на кого был похож этот черный бес. На большую ворону. Те же птичьи наклоны головы, издевательский смех похожий на карканье и руки… Ломаные движения его рук были похожи на взмахи крыльев. Крыльев, с которых срезали перья. Рвущаяся в небо птица раскидывает крылья, она еще помнит пьянящий запах свободного неба, она помнит свободу ветра, но взлететь уже не сможет. Потому что в этих крыльях нет перьев. Нет движущей силы, способной оторвать тело от земли. Унести туда, где земля растворяется в облаках. Туда где сердце стучит в такт дыханию планеты. Она еще помнит… Но памяти так мало. Память не поднимает к облакам… Застыв, пораженная этой мыслью, Лиса тихо повторила ее вслух: - Памяти так мало… Черный силуэт уронил руки и, изогнувшись в подхалимском поклоне, сложив вместе ладони, спросил, привычно склонив голову набок: - Прости, что ты сказала? Скользнув вперед, он растворился в пространстве и через мгновение материализовался за правым плечом Лисы. Наклонившись к ней, он снова спросил: - Что-что? – и добавил с плаксиво-жалостливыми нотками притворства – Я туговат на ухо. Не расслышал тебя. - Памяти слишком мало. Она не поднимает в небо… Демон хихикнул и восхитился: - Надо же! - Памяти слишком мало – повторила Лиса, чувствуя, как с каждым произнесенным звуком ее плечи расправляются, и отпускает боль. Обернувшись, она взглянула в черное безликое пятно, туда, где должно быть лицо беса и крикнула, ощущая необыкновенную силу своего голоса: - Память не поможет. Нужно жить!!! Бес отпрыгнул и заплясал на месте, как поземка под февральским ветром. Он веселился от всей своей темной души, если она конечно у него была и, выбрасывая вверх руки, приговаривал: - Крылья. Крылья. Недорого. Налетай! Два крыла. Третье в подарок! Темнота вокруг как будто стала реже и, откинув голову, Лиса рассмеялась над этой глупой рекламой. Крылья нельзя купить. Но их так легко потерять. Кому же, как ни ей это знать? - Крылья нельзя купить… Демон прекратил свою пляску и, обдумав ее слова, медленно подплыл к Лисе. С его черной головы вдруг как будто спало покрывало и на Лису взглянуло живое, человеческое лицо. С ироничной улыбкой на губах, вздернутым носиком и хитрым прищуром ярких глаз. Лицо красивой женщины. Ее собственное лицо. Такое, каким оно было каких-то четыре года назад. Тогда, когда ночи казались длинными, но не тяготили безумной пустотой, не ранили чужим дыханием рядом. Равнодушным дыханием. Когда было яркое солнце в августе, играющее своими бликами на каждом листочке, танцуя на ее золотисто-рыжих волосах. В том августе она шла по улице, радуясь необычно теплому финалу лета, позволяла солнечному свету ласкать свою кожу и улыбалась всем прохожим. Бес улыбнулся ее улыбкой и спросил, хорошо знакомым голосом, человека живущего далеко, так, черт подери, далеко: - Ты права. Но взлететь можно, если очень этого захотеть. Вернуть свои крылья. Потому что их у тебя никому не отнять. - Я знаю. - И ты сможешь? Бес посмотрел на нее, как будто требуя взвесить каждое слово в своем ответе. Трудно врать себе в лицо. И не нужно. Никогда не нужно врать себе. Ты – это лучший союзник для себя в любой битве. Ты – это твоя самая надежная опора. Но и себя можно предать. Но вот в чем тонкость, ты всегда простишь сам себя. И сможешь справиться со всей армией тягот и лишений, какой бы несметной она не была. Потому что ты будешь цельной. Будешь сильной. Будешь собой. - Я смогу. Такой короткий ответ, но в него нужно вложить всю свою искренность. Потому что ты говоришь с собой. Господь заповедовал: «Не предай!». И еще учил любить ближнего, как себя. Значит, себя предать – грех в тяжести умноженный надвое. - Я смогу. Смеялся демон с лицом красивой женщины. Трещала по швам черная пустота. Как корка засохшей грязи, трескался панцирь обид, печалей и утрат, сковавший однажды прекрасную, добрую и щедрую душу… - Смогу… - повторили теплые от сна губы. Вздрогнув, проснулась в своей постели Лиса. Привычные ориентиры: компьютер, телевизор, шторы на окнах, диван. Привычный периметр комнаты, отгораживающий кусок твердой, незыблемой площади от окружающего мира. Свет фонарей, проникающий в окно, разбавлял цвета ночи, которая полностью властвовала в комнате Лисы. И нет черного, кривого силуэта ехидного беса. Больного демона, страдающего от невидимых ран. Страдающего от своей и чужой боли. Откинув одеяло, Лиса задрала рубашку и ощупала кожу. Потом руки, бедра, шею. Никаких шрамов. Рука не липнет к свежим ранам. Ничего не было. И в то же время, ощущение едких ударов хлыста все еще горело на коже. Вскочив с кровати, она побежала к зеркалу, стараясь не топать и не шуметь, чтобы не разбудить дочь. Включив свет и уставившись на себя в зеркало, она еще раз провела рукой по гладкой коже обнаженных рук. Какой безумный сон. Какая странная фантазия. Погружаясь в воспоминания, мы бережем память о достойных людях, счастливых моментах, благородных поступках. Помня об ошибках, мы страхуем себя от повторения их в будущем. Что не говори, память – вещь очень нужная. Но в тот момент, когда мы позволяем нашим воспоминаниям завладеть настоящим, мы теряем себя. Обрекаем себя на рабство, потакание мыслям и идеалам, которым уже никогда не суждено стать реальностью. Тратим драгоценное время на сожаления. Забываем о том, что каждый день неповторим. Каждый день проживается только один раз. И то, каким он будет, практически во всем зависит от нас самих. Памяти слишком мало. Нужна сила и смелость. Сила для того чтобы превозмочь трудности. Смелость для того, чтобы смотреть в будущее. Счастливей всех тот, кто без тревоги ждет завтрашнего дня: он уверен, что принадлежит сам себе. Ночь плавилась в первых лучах восходящего солнца. За столом, в полутемной кухне сидела женщина, задумчиво глядя в окно. За окном, большая ворона, что-то радостно каркнула и, вспорхнув с уличного фонаря, растворилась в рассвете. На крыльце дома горел свет. Мотыльки бились в стекло фонаря, висевшего над дверью. Отворив ее, темный силуэт в длинном черном плаще, проскользнул в холл. Тихо, спокойно. Из открытой двери кухни лился мягкий свет. Вдохнув запах родного дома и, с трудом стащив с плеч промокший от крови плащ, темная фигура прислонилась к стене. Медленно сползла по опоре на пол, оставляя за собой темные разводы на белой драпировке. Вынув из кармана пачку сигарет, закурив, позвала: - Шолах… Мгновенно, как будто она ждала у дверей кухни, из освещенного проема высунулась молодая женщина. Увидев темный силуэт у двери, она снова скрылась в кухне. Через мгновение она уже склонилась над поздним гостем. По просторному холлу распространился запах лекарств. Стягивая с плеч подруги пропитанную кровью рубашку, она проворчала: - Как всегда. Дон говорила, что такие вещи делаются гораздо проще. Нет же! Нужно с мясом. С кровью. Мазохиста. Улыбнувшись и выдохнув сигаретный дым в полутьму своего дома, она улыбнулась. - Ты же знаешь… я по-другому не умею. Не научилась. Да и вообще, кто бы говорил? - Я бы говорил – прервала ее сиделка, не отрываясь от обработки ран – Я – это другое дело. - Ну да, действительно. О чем это я? – язвительно отозвалась подопечная – Где все? - В беседке на берегу. Тило и Александр сегодня читают стихи. - Божественно… Жаль, что я не услышу. - Не страшно. Попросишь их, так потом еще и не отмахаешься. Ты как? Встать можешь? - Конечно, могу. Помоги только… Сидя в плетеных креслах у огня, две женщины молча глядели на море, умиротворенно вздыхающее в паре сотен метров от дома. Одна курила, другая выбирала из лежащей на коленях коробки самые крупные орехи в шоколаде и с наслаждением закидывала их в рот. - Все получилось? - Не знаю… Никогда нельзя сказать наверняка. - Жаль. - Чего жаль? - Жаль, что никто не додумался делать грибы в шоколаде. 02.04.2012
Манула: Sholah То, что дается без боли - не ценится. То, что не вырвано с кровью - останется. Ветер к полуночи переменится, Память - пружина. Свернется-растянется... Скачет шутом из коробки раскрашенной, То насмешит, то пугает отчаянно, Воспоминания - лихие, безбашенные, Воспоминания - чужие, нечаянные. Жалостью сладкой, как губка, пропитаны - Жалостью - будто пирог сладкой патокой... Мы не для жалости с вами воспитаны, Хоть и воспитаны все одинаково. Чистый ручей, что бежать не торопится Помнишь? В болото потом превращается... Нам ли да с вами, подруженьки, ссориться? Нам ли, да с вами, подруги, печалиться? Что-то спина все к дождю видно чешется, И голова понедельником мается... Глянь-ка назад! То не крылья ли режутся? Не белоперые поднимаются? Кто проживет за нас жизнь бесконечную? Хоть и местами, конечно, и гадкую. Ясно, что всем нам так хочется вечного... Доброй нам ночи. И сна только сладкого.
Манула: http://stalker-book.com/forum/23-3934-1#135033 Manula Dead - О дружеской хохме замолвите слово Форум — Все электронные книги серии «СТАЛКЕР», фанфики,.. Бесплатные электронные книги серий «S.T.A.L.K.E.R.», «ЗОНА СМЕРТИ», «МЕТРО», другая постапокалиптическая литература, фанфики в различных форматах.
Sholah Werassa: Манула Так, это хто ж тут меня пиарит без спросу )) Манула пишет: О дружеской хохме замолвите слово А я читаааааааал ))) И слуууууушал ))))
Манула: Sholah Werassa Скажу больше - ты в ней участвовал, капитан
Манула: Sholah Werassa пишет: Так, это хто ж тут меня пиарит без спросу )) Прости, не удержалась. Очень уж хороша вещь.
Манула: Не помню, выкладывала или нет:) Bonjour, mon cher! С вами вампир из Хелсинки – Юрки69. В Хельсинки сегодня отвратительный день: ни облачка на небе, светит солнце, температура +28 по Цельсию. Не забудьте свои солнечные очки, крем от загара, а еще лучше никуда сегодня не выходите, оставайтесь в своих подвалах. Блондинок от 18 до 25, не располагающих собственными подвалами приглашаю к себе. Если ты страстная, стройная, длинноногая и желательно немая, позвони мне: 69-69-69. А пока послушаем о погоде в других городах Европы. Португалия, Лиссабон. Я Фернандо Рибейро из Мунспэл. Сегодня в Лиссабоне жарко. Отравленный промышленными выбросами воздух, поглощает солнце, лесные пожары пожирают нашу землю дюйм за дюймом, превращая все вокруг в бесплодную пустыню. Сегодня… А завтра, завтра все будет еще ужасней!!! Вы все умрете, глупые, алчные и развращенные люди!!!! Смерть вашему прогнившему миру!!! Песок занесет ваши следы на израненном теле земли и ветер не оставит следа вашего присутствия! Дикие джунгли поглотят Лиссабон, и животные будут гадить в ваши дорогие постели, но вам будет все равно, потому что все вы будете мертвы!!! Заааавтрррррррррррррраааа!!!! Удачного вам дня! Швейцария, Франкфурт на Майне. Приветствую вас, еще не мертвые. Сегодня Тень великого Моцарта раскинется над мрачным городом, и по улицам одиночества будут блуждать бледные тени страдающих душ. Мы все умрем. Спасибо за внимание. С вами был маэстро Вольф. Германия, Берлин. Всем привет, я Свен Фридрих. Сегодня город захлестнут кровавые дожди, вследствие чего Шпрея выйдет из берегов и Берлин захлебнется в слезах. Мы погрязнем в холодной апатии, пустоте, отчаянии и безумии. Всех желающих попросить Бога о лучшей жизни ждут в Берлинском кафедральном соборе, всех желающих попросить о новом Боге ждут в клубе «Швуз». Всех нежелающих тонуть и ожидать смерти от голода и инфекций, ждут в моем фан-клубе. Приходи сам и приведи подружку, получишь скидку на высококачественную веревку для петель. На огнестрельное и холодное оружие, а так же яды, скидка не распространяется. Украина, Чернобыльская зона отчуждения Капитан Шолохов, лейтенант Котов, клан «Долг» - Итак, погода в Зоне сегодня, как обычно, отвратительная... - Нормальная погода, не придуривайся. - Шолох, отвянь. Во второй половине дня ожидаться небольшой дождь и волны пьяных мутантов... - Кот, у тебя днюха еще в понедельник была. Ты что, до сих пор всех мутантов водкой поишь?! - Не мешай! Значитца, волна мутантов... ага... во второй половине ночи ожидается выброс, убежище лучше выбрать заранее. Мы приглашаем вас в бар «100 рентген»! Уютная обстановка, приветливый персонал широкий выбор блюд... - Кот, ты че гонишь?!!! - Шолохов, заткнись, мне Бармен ящик пива обещал за рекламу!
Sholah Werassa: Манула (тискает Оленя)))
Манула: Sholah Werassa Авторство забыла указать)))
Sholah Werassa: Манула пишет: Швейцария, Франкфурт на Майне. Приветствую вас, еще не мертвые. Сегодня Тень великого Моцарта раскинется над мрачным городом, и по улицам одиночества будут блуждать бледные тени страдающих душ. Мы все умрем. Спасибо за внимание. С вами был маэстро Вольф. А вот за это я тебя все таки покусаю )))) Бляяяяяя, я так четко его у микрофона представила, и выражение лица....
Sholah Werassa: Манула пишет: Мы все умрем. Спасибо за внимание. Вот за это - особенно ))))))
Манула: Sholah Werassa Маэстро как всегда гениален))) И Шолах, который, написал этот кусок тоже:)
Vaalea: аахаахаха вы прекрасные =)))
Манула: Vaalea
Sholah Werassa: Vaalea пишет: И Шолах, который, написал этот кусок тоже: Я?????????? КОгда??????????????
Манула: Sholah Werassa Нда, командир. Я тебе вместо молока винпоцетин пришлю в следующий раз. Этот кусок ты написала и про Кота с Шолохом тоже. ты чего???
Sholah Werassa: Манула Мндя. Упакуй еще глицин и меморию))
Манула: Sholah Werassa В госпиталь пожалуюсь)))
полная версия страницы